сам.
— Хорошо. Присаживайся.
Кай откинул в сторону одеяло и заставил свое тело сесть, спустил ноги, одну за другой и держась за изголовье кровати встал. Тонкая белая линия очертила его губы, но Фрейя не бросилась ловить его локоть. Её Кай не простит ей оскорбления жалостью. Он слишком горд для этого. Она просто ждала, глядя, как босые ступни дрожат в усилии движения вперед. Кай дошёл. Сел и сдержал выдох облегчения. Фрейя присела на подлокотник и сказала:
— Домой.
4. Эту «вечность» я соберу сам
Сессрумнир встретил холодной искрящейся стерильностью. Посреди зала сидел парень. Юный Кай был так сосредоточен, задумчив и обеспокоен, что даже не обратил внимание на материализовавшееся рядом кресло и сидящих в нём.
Он встал и пошёл по кругу, обходя полированное стекло зеркала и бормоча под нос:
— Герда сойдёт с ума от беспокойства. Она уже, наверняка, подняла по тревоге все полиции мира. А если разлюбит меня? Пока я здесь играю в игры. В глупые детские игры в сказку. Может я не прав? Может быть и не нужен здесь этот осколок? Хотя, нет. Осколки срастаются, когда находят своё место. Нужен. Нужен. Где эта бестолковая богинька? Шляется где-то. А меня Герда ждёт. Ждёт же? Или уже подняла в воздух все ВВС мира и ищет меня? Она может. — Парень усмехнулся и двинулся дальше, выискивая несросшиеся кусочки. — А этот хорош. «Ребята, вы так любите друг друга. Заработайте на своей любви. Постройте крепкий фундамент своему счастью…» Нет. Все на месте. Где эта богиня с последним осколком разбитого сердца?
Кай вздрогнул, когда чья-то рука коснулась его плеча. И тут же раздался голос:
— Кххе. Кхее. Молодой человек, спасибо большое, но эту «вечность» я соберу сам. А вас действительно ждёт любимая. Фрейя, его Герда, ждёт его?
— Да. И не только она. Юного Кая ждёт и она, и, пока ещё не рожденный сын. Спустя пару лет у них родится дочь. Да, Кай, вам пора. Вас действительно ждут. Один обязательно исполнит своё обещание. Он всегда держит слово. От себя обещаю, что и ваша с Гердой любовь и любовь всех ваших потомков будет с первого взгляда и до последнего вздоха. Спасибо за всё.
А парень во все глаза смотрел на дряхлого и совершенно седого мужчину, с рассыпанными по плечам прядями. В такой же старой, как и он, клетчатой фланелевой пижаме. Босого. С худыми обтянутыми почти прозрачной кожей руками и ногами, но с совершенно счастливым лицом. За его спиной, на подлокотнике, невесть откуда взявшегося кресла, сидела сияющая таким же счастьем, еще утренняя Снежная Королева — ледяная богиня Фрейя. А эта женщина излучала столько тепла и света, что ледяные чертоги словно затаились в предчувствии капели. «Скоро весна», — невпопад подумалось парню, и он вдруг вспомнил слова Одина: «Сказка должна завершится при тебе».
— Можно я досмотрю сказку? — неожиданно сказал он.
— Мы не знаем, каким будет конец, — пожал плечами старик.
— А разве бывает конец у любви?
Старик засмеялся. Звонко. Громко. Счастливо.
— Хотелось бы думать, что — нет. Но жизнь конечна. Не теряй времени. — Он оглянулся на смотрящую на него с нежностью Фрейю и решительно кивнул. — Не будем затягивать финал.
Старик положил свою руку на сердце и позвал последний осколок разбитого сердца любимой:
— Сердце моё, иди на свет. Пора…
5. Сходим проверим?
— Знаешь, о чем я думал эти годы? Остались ли наши следы на крыше Фолькванга…
— Фолькванг растаял. Но наши следы всё ещё где-то есть. И, — Фрейя сморщила нос и прошептала, — на крыше Асгарда точно есть. Сходим, проверим?
6. Эпилог
— Ну, за любовь! — Один поднял свой стакан с водкой и отсалютовал.
— Совсем тебя, Всеотец, жизнь под мостом очеловечила, пить нужно так — улыбнулся Фрейр и намеренно театральным жестом опустил палец в стакан с напитком. Кристаллизующаяся вода стремительно опала снежинками и закружилась в вихре, повинуясь движению пальца.
— Значит буря в стакане выглядит так? Красиво. — Один слегка выпятил нижнюю губу и хмыкнул. — Всегда думал, что буря в стакане — это семейный скандал. А ты — художник. Твоя инсталляция гораздо живописней.
— Всё в этом мире должно быть прекрасно. Даже повышение спиртозности. — Фрейр вынул палец и снежный вихрь опал. На дне стакана лежала пара прозрачных кусочков льда. — За любовь!
Мужчины выпили. Неспешно закусили строганиной и Фрейр резко поднял голову, прислушиваясь к звуку шагов, коротких перебежек, смешков и невнятных разговоров на крыше.
— Не ревнуешь? — поинтересовался он у Одина.
— Нет. Уже — нет. Всё прошло в один прекрасный момент, пока смотрел, как смешная девочка Агата лечила своей любовью пророка. И за одно — мир от коллапса.
Фрейр удивленно вскинул брови, а забытый бог отмахнулся, как об безделицы и продолжил:
— Стражи расслабились. Пророков такой мощи мир не видел уже веками, и они слегка окошатились, если можно так сказать. Расслабились и пропустили момент произнесения Слова. А ты знаешь, что бывает, если пророков не отвлечь. Вот Сириус девочку и нашёл. Смешная такая, восторженная, пухленькая. Щечки, румянец. Ямочки. Веснушки и глаза, полные доброты. Сказочница. Писала сказки на продажу, тем и жила. А сказочки все сбывались. Люди встречались. Влюблялись. А вот мир становился чуть-чуть лучше. Так просто, походя. И это с её-то крошечным даром. А Фрейя? Богиня любви, не способная видеть любовь к себе, из-за того, что один старый идиот сделал её несчастной. Калекой. Она мне так и сказала: «Ты сделал меня калекой»
— Поэтому ты и явился в казино, и встал на место крупье?
— Я ей должен. — Один пожал плечами. — Я ей должен века, полные любви. А Кай? Пусть побудет счастливым и залечит её раны. Мир станет только лучше. И… Кай, его век не вечен. А наш с ней — да. Она любит меня. Я знаю это. А настоящую любовь время не лечит. Оно тут бессильно. И теперь, когда моё проклятие снято, она увидит и мою любовь к себе. И поймёт, что себя я проклял вместе с ней. Мне же тогда хотелось, чтобы осталась только моя любовь. Но Слово было сказано. «Пока человек не соберёт твоё разбитое сердце из осколков, и ты не увидишь в нём отражение любящего — ты не узнаешь кем любима». Погорячился, да…Бывает.
На крыше взвизгнули, оскальзываясь, а на лице Одина расцвела мальчишеская улыбка. Он вдруг подмигнул другу:
— А не устроить ли нам катание с горки? Веселящимся. — Уточнил Один. Наверху снова взвизгнули и стремительно заскользили вниз под взрывы хохота. — Не волнуйся. «Соломки» я им подстелил. Повторим? Мне тоже «Бурю в
