клетку.
Эта клетка – наше тело.
Не свободно в нем движенье.
Но, обдумав положенье,
Вновь душа поет, как пела.
Вера в чудо
Разбив красивейший бокал,
Не скрыл я безутешность.
Припомнил всех чертей и клял
Неловкость и поспешность.
Считал осколки, слезы лил,
Кричал – что хочешь делай!
Господь другой мне смастерил,
Такой же, только целый.
«Покинув раковины мрак…»
Покинув раковины мрак,
Весьма горда собою,
Жемчужина сказала так
Трудяге-златобою:
«Пропало все! Погиб мой мир!
Теперь на нити клейкой
Меня ты спаришь, ювелир,
С какой-нибудь плебейкой».
«Все дело в деньгах! Я жесток,
Поверь, лишь с этой целью.
Зато ты красоту, дружок,
Прибавишь ожерелью».
«Я был изумлен, друзья-мусульмане…»
Я был изумлен, друзья-мусульмане,
Увидев перо павлина в Коране.
Добро пожаловать в книге святой,
Созданье, блистающее красотой!
В тебе, точно в звездах, являет нам зренье
Величие божье в малом творенье.
Он, мир вместивший в свой кругозор,
Остановил на тебе свой взор
И перьям дал небывалый узор.
Напрасно даже цари и царицы
Пытались заимствовать роскошь у птицы.
Не чванься славой, – следи за собой
И будешь достоин святыни любой.
«У шаха было два кассира…»
У шаха было два кассира,
Один для даянья, другой – для взиманья,
Один не считал и давал без вниманья,
Другой не знал, где добыть полтумана.
Даятель умер. Шах был не рад:
Найти такого – нелегкое дело!
А публика и моргнуть не успела,
Как стал взиматель безмерно богат.
Стоило выплате прекратиться,
Дворец от золота начал ломиться.
И только тогда до шаха дошло,
Откуда беда, где кроется зло.
Казалось бы – случай, а пользы немало:
Даятеля место потом пустовало.
«Котлу сказал, кичась, горшок…»
Котлу сказал, кичась, горшок:
«Где пузо ты измазал в саже?»
«Не быв у нас на кухне даже,
Молчи ты, гладкий дурачок,
Молчи, своей не чванься кастой!
Да, ручка у тебя чиста,
Но есть и скрытые места:
Попробуй, задницей похвастай!»
«Велик иль мелок человек…»
Велик иль мелок человек,
Свой мир он ткет себе весь век
И с ножницами посредине
Сидит уютненько в той паутине.
Но щеткой туда саданут – и конец!
А он кричит: какой подлец
Разрушил мой несравненный дворец?
«Чтоб дать Евангелье векам…»
Чтоб дать Евангелье векам,
Христос в наш мир с небес сошел
И стал внушать ученикам
Святой божественный глагол.
Потом вознесся ввысь опять,
Они ж, во славу божества,
Пошли писать и повторять,
Кто как запомнил, те слова.
И все различно, как обычно, —
Но и способны все различно!
И вот у христиан беда:
Терпи до Страшного суда!
Добро вам
Адам уснул. И твердь спала.
Лишь Бог не спал и Еву он
Слепил, дабы она легла
С Адамом, и послал ей сон.
Он в плоть облек две мысли смелых
И, дав им жизнь в земных пределах,
«Добро!» – сказал с улыбкой Бог
И долго отойти не мог.
Так чудо ли, что нам с тех пор
Дарит восторг ответный взор,
Как будто с ним мы, с тем, кто нас
Измыслил, создал в добрый час.
И позовет он – мы пойдем,
Но только вместе, но вдвоем!
И – божью мысль – тебя повсюду
В пределах рук хранить я буду.
Книга Парса. Парси-наме
«Если люди, солнцу рады…»
Если люди, солнцу рады, —
Ценят землю, любят лозы,
Любят кисти винограда,
Чьи под нож струятся слезы, —
Ибо, став вином, любая
Гроздь, созревшая на зное,
Кое-что в нас пробуждая,
Губит многое другое, —
Знают все, что солнце красно
Столь различных сил владыка,
Но один поет прекрасно,
А другой не вяжет лыка.
Книга рая. Хульд-наме
Предвкушение
Расскажут вам о рае мусульмане,
Как будто там бывали: слово в слово,
Как смертному возвещено в Коране, —
И в этом веры праведной основа.
Но с поднебесья Книги Книг создатель,
Пророк, учуял дух греховный все же
И понял: сколько ни мечи проклятий,
А веру часто яд сомненья гложет.
И повелел он Юности: «Явися
В их мир, чтоб молодел он, хорошея!»
Она послушно устремилась с выси,
Змеей косы моя увита шея.
Я заключил небесную в объятья
И, на блаженство твердо уповая,
Уверовал в существованье рая,
Где буду деву вечно целовать я.
Праведные мужи
Магомет говорит
Пусть враги над мертвыми рыдают, —
Прах зарыт, и павшим нет возврата.
Наши братья в небо возлетают —
Нам ли плакать над могилой брата!
Семь планет, усопшего встречая,
Золотые распахнут врата,
И душа восходит в кущи рая,
От земного тления чиста.
И трепещет радостью священной,
Глядя в бездны, что раскрылись мне,
Когда я сквозь семь небес Вселенной
В рай летел на огненном коне.
Древо мудрых, все в плодах румяных,
Вознеслось превыше кедров там.
Древо жизни на лугах медвяных
