Мюллер. Его взгляд криминалиста обмерил арестантку с ног до головы.
– Обычное дело, группенфюрер, – был ответ. – Донесли соседи. Данная фрау слушала вражеское радио.
– Какое?
– Би-би-си.
– В концлагерь! – голос Мюллера приобрёл стальное звучание. – В следующий раз, если он для неё настанет, будет знать, как будить соседей по ночам и, слушая английских плутократов, бессовестно забывать о долге немки перед фюрером и рейхом. Выведите её отсюда.
– Слушаюсь, группенфюрер! – отдав нацистский салют, эсэсовец выпроводил несчастную за дверь. По прошествии примерно пяти минут все в кабинете услышали, как внизу заурчала машина. Колючая проволока концлагеря Кэт была обеспечена. Гибнущий рейх жестоко карал за малейшее неповиновение.
Раздался звонок телефона. Оказавшись у аппарата, Мюллер взял трубку и произнес:
– Да! Мюллер слушает!
От голоса в трубке Мюллер выпрямился, минуты три слушал его молча, лицо его было сосредоточенным. В трубке послышался отбой. Положив трубку на место, Мюллер задумчиво посмотрел на телефон, потом обернулся к Бруку. Тот неоднократно слышал по радио голос, что сейчас был в трубке, ошибиться было невозможно, уловивший такую реакцию Мюллер согласно кивнул – звонил Гитлер.
– Ну вот, и нам пора! – честными глазами глядя на Кэт, ошеломлённую таким произволом властей, сказал Мюллер. – Только мы поедем не туда, куда увезли эту дамочку, кто не любил следить за соседями, а к человеку, от волевого решения которого во многом зависит мое благоволение к вам. Что поделать, друзья мои дорогие! Пока существует гестапо, фрау Хойзерман, для наших властей всегда найдётся серьёзный повод для беспокойства. Вам, Кэт, не стоит исторгать слез из глаз. То, что вы увидели здесь, пойдёт вам на пользу. Эта женщина, вам придётся поверить мне, заслужила то, во что вмешалась. Пошли? Время, к сожалению, не ждёт.
Брук вздрогнул, и Кэт, с большим облегчением покидая этот зловещий кабинет, вдруг подумала: «Он всегда такой, когда дело касается лично меня. Боже мой, как же всё это долго ещё будет продолжаться?» Мюллер захлопнул за собой дверь и вслед троим громко затопал по коридору.
Ева ушла. Он, когда надо было, умел вдохнуть в эту пассию успокоение. Ева знала, что когда надо принимать решения, для фюрера все окружающие его люди значили не больше, чем булыжники, на которых они стоят. Последнее слово всегда оставалось за её возлюбленным. Адольф Гитлер прислушался, и чутьё не обмануло волка. Над Берлином стоял гул артобстрела. Непонятно было – били свои или русские.
– Линге!!! – одевшись, громко позвал Гитлер.
Камердинер не преминул тотчас же предстать перед глазами фюрера.
– Да, мой фюрер!
– Какой это калибр стреляет?
– Это стреляют немецкая зенитная артиллерия в Тиргартене и одиночные дальнобойные орудия русских – не моргнув глазом соврал Линге. Даже в это переломное время покой фюрера был для него превыше всего.
– И как долго это будет продолжаться? – понимая в чём дело, тем не менее спросил Гитлер.
– Об этом, мой фюрер, вам доложит генерал Кребс, – ответил Линге.
Гитлер посмотрел на Линге благодарными глазами и произнес:
– Да, Линге! Я не допустил ошибку, выбрав именно вас к себе на службу.
– Нашему высокочтимому фюреру троекратное «Хайль, хайль, хайль!» – подняв руку в нацистском салюте, патетично прокричал Линге.
– Полноте, Линге! – призвал к порядку слугу Гитлер. – Если в этой битве за Берлин победит Сталин, у нас будет коммунизм в самом отвратительном виде.
– Вас, мой фюрер, хотел бы видеть Фриц Бойтлер.
– А это ещё кто такой? – силясь припомнить эту фамилию, недовольно спросил Гитлер.
– Он делегат от 6-й танковой армии Зеппа Дитриха! – разъяснил Линге.
– Передайте ему, я приму его! – сказал Гитлер.
Линге ушёл. Отзвонив Мюллеру, Гитлер задумчиво положил трубку и стал ждать. Вот опять послышались шаги. Вошли Линге, Фегеляйн и Бойтлер. Они все дружно подняли руки, приветствуя своего фюрера.
– Герман, подождите за дверью! – приказал Гитлер. Фегеляйн повиновался, но в его удаляющихся шагах чувствовалась большая неохота. Наконец дверь закрылась за ним.
Гитлер подошёл к оберштурмбаннфюреру СС, остановился прямо перед ним и, раскачиваясь с носка на пятку, что было непривычно наблюдать, поинтересовался:
– Вы и есть Фриц Бойтлер?!
– Так точно, мой фюрер! – эсэсовец был польщён таким вопросом.
– Как долго вы добирались до нас?
– С 18-го числа, мой фюрер, – бойко ответил Бойтлер. – Я хотел поспеть ко дню вашего рождения, но из-за длинного и трудного путешествия не смог.
– Радует, что вы хоть добрались сюда! – произнёс Гитлер.
– Мой фюрер, – проговорил Бойтлер. – Я пришёл к вам в бункер, чтобы от имени 6-й танковой армии и лично от обергруппенфюрера Зеппа Дитриха поздравить с вашим юбилеем и передать этот конверт.
Бойтлер достал из нагрудного кармана конверт.
– Мой фюрер! – проникновенно произнёс Бойтлер. – В нём чек на семь с половиной миллионов рейхсмарок. Эту сумму собрала армия, чьи солдаты, обильно поливая кровью поле битвы, в сражениях доказали вам свою преданность.
