пора на тренировку. Переодеваюсь в спортивный костюм, бросаю в сумку кроссовки и выхожу.
Тренер Мишаня с порога приветствует меня:
— Дарова, герой! А ты сегодня на новый японский тренажер записан! Зверь-машина. Надеюсь, на завтра у тебя нет особых планов?
— Тактическая тренировка только. А что?
— Спорим — придется отменить. После этого чуда враждебной техники у всех мышцы огнем горят пару дней. Испанская инквизиция свои шляпы от зависти съела бы. Даже не знаю, не рановато ли командир решил из тебя супермена делать… Ну да приказы не обсуждаются. На разминку!
— Есть!
Уже заканчиваю разминаться, когда кто-то заходит в зал. От удивления прерываю движение на середине — раньше моим тренировкам никто не мешал. Кроме Мишани здесь никого не было.
На пороге стоит, застенчиво улыбаясь, паренек в таком же, как у меня, спортивном костюме. Похоже, переодевался наспех — футболка наполовину заправлена в штаны. По тактическим тренировкам я его помню, и на АЭС он был. А вот имя из головы вылетело. Чего ему тут понадобилось? Время свое перепутал?
— А ты чего приперся, Романов? — хмурится Мишаня. — Ты на одиннадцать был записан. Иди теперь докладывай командиру, как да почему прогулял треньку.
— Ну Мишань, ну эта… — мнется боец. — Слушай, ты же еще за посещаемость сегодняшнюю не отчитывался? Тут такое дело… В общем, невеста ко мне приезжала вчера, вот и… ну, в общем… проспал я сегодня. То есть не так чтоб проспал, а… Как мужик мужика понимаешь меня?
— Ну понимаю, допустим, — Мишаня чуть смягчается. — Но треньку ты пропустил. Твой поезд ушел.
— Ну, может, как-нибудь эта, а? — Романов просительно смотрит на меня. — Может, одновременно позанимаемся, ты же не против, Саня?
— Да без проблем.
С чего мне быть против? Тренажеров много, не займу же я сразу все. Это вообще варварская роскошь — качалка для меня одного на целый час. Не грех и подсобить боевому товарищу — тем более что причина прогула у него в высшей степени уважительная.
Но тренеру Мишане отклонение от установленного порядка не нравится:
— У Саши сегодня первый сеанс на японце, там настройки одной минут на двадцать…
Романов складывает ладони лотосом и комично имитирует восточные поклоны:
— Ну я же быстро! У меня там пятнадцатиминутная программа! И на общую пробежку тогда успею. Сань, будь другом, пусти на японца, а? А то Ветер, он же знаешь какой — с говном мешать не станет, даже и не скажет ничего, но посмотрит так, словно ты… не знаю, брата родного в беде бросил. А так я отстреляюсь по всей программе, и можно будет про прогул ему не докладывать.
Пожимаю плечами:
— Я-то не против, у меня день свободен после тренировки.
На лице Мишани отображаются сомнения. Оно понятно, у нас тут не санаторий «Прощай, молодость», а спецбаза, все должно идти четко по утвержденному руководством графику… С другой стороны, какой мужчина не поймет бойца Романова?
Мишаня на парня смотрит строго, но скорее для порядка:
— Один раз, в виде исключения! Еще раз пропустишь треньку, или хоть на пять минут опоздаешь — тут же докладная уйдет командиру. А так… пусть хоть Саня сперва посмотрит, каков японец в работе.
— Спасибо, братцы, выручили! — ликует Романов.
Переходим в соседнюю комнату. Японский тренажер и правда выглядит как что-то космическое: полусфера, внутри какие-то крепления, рычаги, подпорки… Три… нет, четыре реле мигают разноцветными лампочками, по многочисленным дисплеям бегут кривые.
Мишаня возится с пультом, Романов уверенно залезает внутрь. Пытаюсь запомнить его движения, чтобы самому не слишком долго позориться. Ноги здесь, руки сюда, спиной туда, значит… И как все это должно работать?
Включается негромкая ритмичная музыка, и боец начинает движение; запоминаю, что к чему. Сперва он выглядит почти расслабленным, но потом лицо краснеет, вены вздуваются, футболка пропитывается потом. Если этому молодому здоровяку так несладко, каково придется мне? Ничего, тяжело в учении — легко в бою. Хотелось бы так думать по крайней мере. Ладно, идея вроде понятна, пойду пока на беговую дорожку…
Уже в дверях слышу резкий высокий звук. Музыка обрывается. Оборачиваюсь. Романов наполовину выпал из полусферы, шея вывернута под неестественным углом. Мишаня орет что-то в телефон. Я в один прыжок подскакиваю к тренажеру, вытаскиваю парня, опускаю на пол. Так, что там в алгоритме первой помощи? Давлю на середину грудины, еще раз, и еще… важен ритм! Сосредотачиваюсь на ритме.
Останавливает меня неестественно ровный голос Мишани:
— Не нужно. Оставь его. Боец Романов мертв.
* * *
Меня вводят в кабинет Юрия Сергеевича. К моему удивлению, он там один. Конвойный закрывает дверь с внешней стороны.
Спрашиваю старого фээсбэшника:
— Что, вы сами будете меня допрашивать?
Даже не поздоровался со старшим по возрасту и званию. Но вроде бы ситуация позволяет обойтись без расшаркиваний. Два часа меня без всяких объяснений продержали в одиночной камере — надо сказать, довольно комфортной. Чего тут только нет, на этой базе… и пыточный каземат наверняка сыщется, если как следует поискать. Честно говоря, ожидал, что туда меня и отведут. Ну или где-то допросят в любом случае.
Юрий Сергеевич устало машет рукой:
— Полно, Саша, успокойся уже. Тут что, ментовка, чтобы протоколы писать? Все есть на камерах, каждый твой шаг. Добавить что-то имеешь к тому, что я видел?
— Да чего тут добавишь…
— Заметил что-то подозрительное? Конфликтовал с кем-нибудь?
Дважды отрицательно качаю головой.
— Ну и всё. Какой еще тебе допрос…
— А вам что удалось выяснить?
Наглый вопрос, конечно, но это же на мою жизнь покушение было. Моя была очередь заниматься на том тренажере, будь он неладен.
— Что тренер не при делах, — Юрий Сергеевич отвечает так, словно я имел право спрашивать. — Он все проделал строго по инструкции. Кроме того, что пустил Романова заниматься вне очереди. Но
