пошел.
— Где коляска?
— Около маленькой комнаты. Мы там разбили свои копилки и Миюшка тоже нам отдала свою.
— Вот, папочка, возьми, — Саша протянул Ивану рождественский носок, полный монет, рублей и даже долларов.
— Что это?
— Это деньги. Здесь много разных денег. Можно новую коляску купить, наверное. Нам деда Нил бросает денежки в копилку, деда Римас и папМик тоже.
— Ну, дед, с тобой я еще поговорю, — подумал Иван. Подхватив костыли, он с трудом добрался до лоджии и схватился за голову.
— Ваня, ну что?!
— Пойдем в спальню.
Иван присел на маленький диван и попросил Машу убрать в сторону костыли.
— Маш, я должен с ними серьезно поговорить. Один на один… Я в ужасе от того, что могло бы произойти, нажми Нил на соседнюю кнопку. Его бы выбросило в окно, а палка, которую Саша умудрился вставить, влетела бы бумерангом в его лоб. Коляску я отремонтирую сам. Там несложная схема. Надо, чтобы Сашка, Мика или Андрей привезли мне кое-что. Так что зови их сюда.
— Ваня, я согласна с тобой во всем, кроме одного. Говорить мы будем вместе. Если бы они были взрослыми парнями и ты бы говорил с ними о контрацепции и половой жизни, тогда и был бы «мужской» разговор. Точно также я бы повела себя в отношении Миюшки. Есть моменты, когда мать с взрослеющей дочерью должна на определенные темы говорить one-to-one.
— Я не согласен с тобой.
— Аргументы?! Аргументы, Ваня! У тебя их просто нет! И ты прекрасно понимаешь, что сейчас ты не прав! Но стоишь на своем. Не подумай, что это шантаж, но если ты посмеешь так поступить, то я уйду навсегда.
— Ну и уходи! — взорвался Иван. Используй свой шанс! У тебя же муж инвалид! Тебя с радостью примет Мика!
— Ваня, прекрати! Не смей меня унижать и говорить со мной в таком тоне! Я тебе никаких поводов не давала. Не говори того, о чем пожалеешь!
— Можешь идти на все четыре стороны!
— Я воспользуюсь твоим советом! — выкрикнула Маша и выскочила из спальни.
Еле сдерживая себя, узнав, что дети поели, она сказала Евгении Захаровне, что она с детьми сейчас уедет.
— После нашего отъезда занесите Ивану Тимуровичу поднос с обедом. И можете сразу уходить. Я завтра утром вам позвоню и скажу, когда и куда приходить.
— Я вас поняла, Мария Александровна.
Маша быстро собрала сумку с детской и своей одеждой. Взяла из холодильника молоко, йогурты, коробку овсяной каши. Собрала свою косметику. Позвонила Мике и попросила забрать ее с детьми.
— Если можешь, приезжай. Только пришли смс, когда подъедешь.
Мика примчался через 15 минут. Увидев Машу, все понял. Без слов вывел детей, подхватил сумки. Маша сказала Евгении Захаровне, чтобы она через 15 минут отнесла обед Ивану и уходила.
Мика усадил детей в кресла, Маша села впереди.
— Маш, я отвезу вас к себе. Мне через час надо быть на съемках.
— Нет, Мика, вези нас в мою квартиру.
— Хорошо, как скажешь.
Дети молчали, понимая, что между мамочкой и папочкой что-то произошло. И виноваты в этом они.
Мика сначала поднял сумки и занес их в квартиру. Затем спустился за Машей и детьми. Взял на руки Мию.
Они вошли в квартиру. Здесь было тепло и уютно. Маша сняла теплые куртки и штанишки с детей.
Раздался телефонный звонок. Звонил Иван. Она раздумывала: отвечать или нет. Но все-таки ответила на звонок.
— Маша, ты где? Где дети?
— Дети со мной. А я там, куда вы меня послали, Иван Тимурович. Будьте счастливы! — сказала она, стараясь не расплакаться. И отключила телефон.
— Как он мог!.. Как он мог нагрубить Маше, — в ужасе думал Мика. И тут Маша разрыдалась.
— Машенька, любимая моя девочка, — обнял ее Мика. Не волнуйся, целовал он ее заплаканное лицо, собирая слезы. Не удержался и коснулся ее губ, погружаясь в долгожданный сладкий поцелуй.
Но Маша оттолкнула его.
— Тебе пора, Мика. Я благодарна тебе. Но это не повод терять голову. Я люблю своего мужа. В нем сейчас говорит отчаяние. Андрей сказал, что победить его страх может только еще больший страх.
Сегодня все решится: сильнее ли страха его любовь? Если дети и я для него ничего не значим, он останется дома.
— Маша, я люблю тебя. И никогда и никому не позволю тебя обидеть. К сожалению, я должен идти. К шести часам подъеду. Никому не открывай дверь.
Мика уехал. И вот тут Машу прорвало. Она рыдала. Такого от Вани она не ожидала. Как он мог ее так унизить. Разве она давала ему повод? Нет! Ваня просто в отчаянии. Господи, он ведь был в коме… И сейчас он один. Но Андрей прав: Ваня должен сделать свой выбор!
* * *
Когда в дверь спальни постучали, Иван встрепенулся и подумал: Маша! Но вошла Евгения Захаровна с подносом.
— А… г-г-где Маша?
— Мария Александровна вызвала такси и куда-то уехала с детьми. Я ухожу. Дверь я захлопну, не беспокойтесь, Иван Тимурович.
— Господи, что я натворил? Как у меня только язык повернулся такое сказать Маше?
Он схватился за голову. Боль была настолько сильной, что он застонал. Болела не только голова, болело все его тело: ноги, руки, ребра. И самое страшное — горела душа.
— Я не узнаю тебя, Иван, — услышал он голос Бабли. Ты превращаешься в тряпку.
Запомни, внук, Змееносцы — сильные
духом люди, потому что могут генерировать энергию внутри себя, — впервые так жестко говорила с Иваном Бабли. Чем тяжелее и больнее им, тем сильнее они становятся. В борьбе, болях и страданиях они черпают силу.
Не будь идиотом! Если ты сейчас не встанешь, ты потеряешь Машу и детей! Хватит висеть на ней в качестве четвертого дитяти. Ей нужен сильный мужчина! Вставай немедленно! — гневно закричала Бабли и ее голос слился еще с одним голосом.
— Сынок, так распорядилась судьба, что мы с мамой очень рано покинули тебя, — Иван услышал голос отца. Наблюдая за тобой, радовались твоим успехам, огорчались неразумным поступкам. Ты взрослел и у тебя, благодаря дружбе с Сашей, наметилась цель.
Безусловно, твои дед и бабушка сделали очень много для твоего развития. А знакомство с семьей Штейнов дало тебе дополнительный сильнейший стимул определить приоритеты в жизни.
Ты многого достиг, сын. Но твоим самым главным достижением стали Маша и дети. Ради этого стоит жить. И никакие достижения в жизни не перекроют любовь и тепло семейного очага. К сожалению, это мы начинаем понимать слишком поздно.
Не трать времени даром. Твоя любимая Бабли
