утром.
Потянувшись вверх, я выдергиваю ручку из своей импровизированной прически. Волосы рассыпаются по плечам.
Клейн смотрит.
— Ты хочешь что-то сказать, Мэдиган?
— Ты носила такую прическу в классе.
Я прочищаю горло.
— Я не помню, чтобы завязывала волосы.
— У нас все хорошо, Ас?
Я вздрагиваю от прозвища, которое так полюбила.
— Почему мы постоянно продолжаем задавать этот вопрос?
— Потому что мы продолжаем заниматься неловким дерьмом.
— Ты был таким странным, когда вошел сюда.
— Я нервничал.
Его честность выбивает меня из колеи. Облегчение захлестывает меня. Он нервничал. Проходит несколько секунд, прежде чем я восстанавливаю ход своих мыслей.
— Из-за чего ты нервничал?
— Что увижу тебя.
— Но мы же общаемся без остановки уже три недели.
— Я знаю. Поэтому я и нервничал. В письменном виде я гораздо лучше, чем вживую.
— Это вопрос мнения.
— И? Каково твое мнение?
Я пристально смотрю на него, мое упрямство не отпускает меня, и я пожимаю плечами.
— Присяжные еще не определились.
В его зеленых глазах мерцает блеск.
— Очень скоро у нас будет целая неделя, чтобы склонить чашу весов.
Я иду к двери и открываю ее, держась за нее одной рукой, а другую положив на выпирающее бедро. Я сама дерзость, и, судя по одобрительному выражению лица Клейна, это попадает точно в цель.
— Ах, но в какую сторону они склонятся?
Веселая ухмылка расширяет его щеки.
— Я конкурентоспособен, Ас. Будь осторожна.
— Приятно слышать. Мне нравятся квалифицированные противники, Мастер Слова.
Я ухожу, оставляя его наедине с собой.
ГЛАВА 20
Клейн
Международный аэропорт «Финикс-Скай-Харбор» расположен в центре города. Холстон предложила подвезти меня, и я ей за это благодарен, потому что это сэкономит мне кучу денег на оплате парковки. Это обойдется мне в услугу для Холстон, и когда она напоминает об этом, я говорю ей, чтобы она добавила это к моему списку.
Она высаживает меня у тротуара в зоне вылета, помахав рукой и зевнув, когда выезжает из аэропорта.
Я сижу возле гейта уже двадцать пять минут, когда ко мне подходит Пейсли. Ее волосы завязаны в беспорядочный узел на макушке, она одета в треники и майку. Никакого макияжа.
— Клейн-писатель, — ворчит она, увидев меня. — Мне нужен кофе.
— Значительно лучше, чем Клейн-стриптизер.
Я понимаю, что она меня услышала, лишь по одному взгляду.
Снимая с нее кожаный рюкзак верблюжьего цвета, я говорю:
— Ты ужасно похожа на зомби сегодня утром.
— Я восхитительна, — она прищуривает один глаз и недоверчиво смотрит на меня. — Ты жаворонок?
Подавив свой энтузиазм и рвение, я любезно отвечаю:
— Да.
— Уф, — вздыхает она. — Из всех баров во всех городах я зашла в твой.
— Это была твоя счастливая ночь.
— Правда? — ее голова двигается взад-вперед, пока она говорит, ее неаккуратный пучок опасно покачивается.
Я наклоняю голову, изучая ее.
— Ты такая злая рано утром. Добавь это в список того, что я только что узнал о тебе.
— Кофеин, — говорит она в качестве объяснения. — Я еще его не пила, и это единственное, что делает меня человеком в такой час.
Положив руки ей на плечи, я направляю ее в сторону кофейни.
— Давай выпьем кофе, чтобы ты начала быть со мной милой.
Пейсли заказывает самый объемный кофе и рогалик со сливочным сыром.
— Сделайте два, пожалуйста, — говорю я кассиру, протягивая наличные.
Пейсли вскидывает руку.
— Я могу заплатить за себя.
— Ты купила мне билет на самолет. Самое меньшее, что я могу сделать, — это купить тебе рогалик и кофе.
Она кивает.
— Я могу это принять.
К тому времени, как мы сели в самолет, Пейсли допила кофе и снова стала почти на сто процентов человеком. Из сумки она достает потрепанную книгу в мягкой обложке, уголки которой загнуты, а корешок потрескался. Ногой она засовывает кожаный рюкзак под сиденье перед нами.
Я оглядываюсь.
— Что это за книга?
Пейсли прижимает ее к груди, отгораживаясь меня согнутым плечом.
— Не беспокойся об этом.
— Ты же понимаешь, что все, что ты сделала, это вызвала мой интерес к тому, что ты читаешь.
Пейсли, как всегда, упрямится.
— Я сказала тебе, что ты не можешь посмотреть, а теперь все, чего ты хочешь, — это увидеть ее.
Я борюсь с улыбкой.
— Да, Ройс, утаивание заставляет меня хотеть этого еще больше.
Ее глаза вспыхивают.
— Двойной смысл.
— Что это?
— Двойной смысл — это слово или фраза, которая… — я проглатываю оставшуюся часть своего объяснения. Пейсли кивает слишком увлеченно, чтобы быть искренней. — Ты пытаешься отвлечь меня, чтобы я забыл о книге.
Она не оспаривает обвинение.
Я сужаю глаза на ее грудь, где крепко сжимается книга.
— Покажи мне книгу.
Она не двигается.
— Я всегда читаю ее перед тем, как отправиться на Болд-Хед.
— Всегда?
Она кивает. Сейчас она выглядит так мило. Растерянная и немного озорная.
— С каких пор?
— С четырнадцати лет.
Я подталкиваю ее локтем.
— Почему ты не можешь мне ее показать?
— Могу, — говорит она, — просто я немного стесняюсь.
Вздохнув, она раздвигает плечи, чтобы не загораживаться от меня, и убирает книгу с груди.
— «Сестры лета»? — я смотрю на имя автора. — Почему ты стесняешься? Джуди Блум пишет романы для подростков возраста средней школы и, возможно, для молодежи, которая скорее младше, чем старше.
Пейсли указывает на меня.
— Именно так я и подумала, когда впервые взяла ее в руки. Но вот эта книга? — она поднимает ее и встряхивает так, что потертые страницы начинают шевелиться. — В ней я узнала о, — она понижает голос, — мастурбации.
Я смотрю на обложку.
— Серьезно?
— Ага. Мой четырнадцатилетний мозг взорвался.
— Не настолько, чтобы это мешало тебе перечитывать, — поддразниваю я, пролистывая страницы с загнутыми уголками.
Она усмехается.
— Это прекрасная история о дружбе.
— Конечно, конечно.
Пейсли закатывает глаза. Стюардесса занимает свое место в проходе. Она начинает инструктаж по технике безопасности, и Пейсли откладывает книгу, складывает руки на коленях и наблюдает за всеми действиями стюардессы.
Когда она заканчивает, Пейсли поднимает книгу. Я наклоняюсь к ней.
— Без сомнения, ты была единственной, кто смотрел ей в глаза.
— Невежливо игнорировать того, кто разговаривает с тобой. Кроме того, она учит людей, как спасти свою жизнь и жизни других. Ты должен благодарить меня, потому что я знаю, что делать, если маски сбрасываются, а ты нет, и в итоге мне придется помогать тебе, — Пейсли окидывает меня острым взглядом. — Вы, сэр, помеха.
Кончиком языка я тыкаю в коренной зуб, чтобы не рассмеяться.
— Ты всегда так внимательно слушаешь, когда стюардесса проводит инструктаж по безопасности?
— Непременно, — подтверждает Пейсли.
Вспоминая тот вечер, когда она сказала, что является пешеходом
