судить о ней со слов одной из близких приятельниц Пушкина В.Ф. Вяземской, приведу рассказ из ее малоизвестного (хотя и опубликованного) письма, предположительно к Е.Н. Орловой (письмо описывает последние минуты Пушкина и его смерть).
«…Я услышала, как вошла его жена. Я бросилась к ней и остановила ее в дверях: она посмотрела на меня с ужасом. „Что? Кончено?“ спросила она меня. Я не отвечала. Она повторила те же слова и хотела пройти. Тогда я сказала ей: „Нет еще“. Она испустила ужасный стон и упала навзничь. Виельгорский и тетка ее вынесли. Я оставалась еще около Пушкина, невольно я дожидалась проявления признака жизни. Слезы, которые проливались всеми вокруг, вывели меня из моего печального уныния. Я опять подошла к Натали, которую нашла как бы в безумии. – „Пушкин умер?“ Я молчала. – „Скажите, скажите правду!“ – Руки мои, которыми я держала ее руки, отпустили ее, и то, что я не могла произнести ни одного слова, повергло ее в состояние какого-то помешательства. „Умер ли Пушкин? Все ли кончено?“ – Я поникла головой в знак согласия. С ней сделались самые страшные конвульсии, она закрыла глаза, призывая своего мужа, говорила с ним громко; говорила, что он жив; потом кричала: „Бедный Пушкин! Бедный Пушкин! Это жестоко, это ужасно! Нет, нет! Это не может быть правдой! Я пойду посмотреть на него!“ Тогда ничто не могло ее удержать. Она побежала к нему, бросилась на колени, то склонялась лбом к оледеневшему лбу своего мужа, то к его груди, называла его самыми нежными именами, просила у него прощения, трясла его, чтобы получить от него ответ. Мы опасались за ее рассудок. Ее увели насильно. Она просила к себе Данзаса. Когда он вошел, она со своего дивана упала на колени перед Данзасом; целовала ему руки, просила у него прощения, благодарила его и Даля за постоянные заботы их об ее муже. „Простите!“ вот что единственно кричала эта несчастная молодая женщина, которая, в сущности, могла винить себя только в легкомыслии, лег комыслии, без сомнения, весьма преступном, потому что оно было одной из причин смерти ее мужа». Только одной из причин…
Дополнением к этому письму могут служить ставшие известными недавно страницы дневника графини Фикельмон: «…какая женщина посмела бы осудить госпожу Пушкину? – пишет она, – ни одна, потому что все мы находим удовольствие в том, чтобы нами восхищались и нас любили, – все мы слишком часто бываем неосторожны и играем с сердцем в эту ужасную и безрасчетную игру. Мы видели, как начиналась среди нас эта роковая история, подобно стольким кокетствам, мы видели, как она росла, увеличивалась, становилась мрачнее, сделалась такой горестной, – она должна была бы стать для общества большим и сильным уроком тех последствий, к которым может привести необдуманность друзей, но кто бы воспользовался этим уроком? Никогда, напротив, петербургский свет не был так кокетлив, так легкомыслен, так неосторожен в гостиных, как в эту зиму…»
3
Борьба «двух партий» вокруг версий о гибели Пушкина нашла довольно полное выражение, как уже упоминалось выше, во многих стихах, большей частью не предназначавшихся для печати. Из-за цензурно-полицейского запрета этой темы такие стихи как бы заменяли гласное общественное обсуждение трагического события. Авторами их были, за немногими исключениями, люди, не претендовавшие на звание поэта, – то, что они писали, было лишь средством выражения их мнений и настроений.
Стихи, проникнутые гневом и гражданской скорбью, противостояли иным, где прославлялись благодеяния, оказанные Пушкину императором. Так, Н. Демидов уверял:
У русского царя внимательное око
Поэта берегло с любовию отца…
В таком же духе рисует отношения Николая I к Пушкину А. Норов:
Последний дал певцу привет
Без скорби перейти в тот свет
И умереть христианином…
Даже Федор Глинка в скорбном «Воспоминании о пиэтической жизни Пушкина», хотя и говорил о «роке», подстерегавшем поэта, не удержался от такого пассажа:
Ужель ни искренность привета,
Ни светлый взор царя-отца
Не воскресят для нас поэта?
С этим дифирамбом царю стихи были даже дважды напечатаны в 1837 году. (Впрочем, Глинка, осужденный в свое время в ссылку по делу декабристов, уже в 1826 г. напечатал, приветственное стихотворение по поводу восшествия Николая I на престол.)
Двойственными по содержанию были такие стихи, как, например, «На смерть Пушкина» А. Родзянко. Здесь и обличение Дантеса как «злодея», и призыв «музы мести», и надежда, что мстителем будет «венчанный россов представитель», то есть сам император.
В потоке стихов так или иначе нашли отражение все версии и толки о причинах гибели Пушкина и о его кончине. Но только знаменитое стихотворение Лермонтова «На смерть поэта» осталось, благодаря смелости обличения и художественной силе, непревзойденным памятником времени. Этот шедевр поэтического творчества должен рассматриваться и как замечательный исторический источник при изучении обстоятельств гибели Пушкина, образец редкостного проникновения в суть событий. Лермонтов, безусловно, хорошо представлял себе и всю картину общественного возбуждения, вызванного смертью Пушкина, и самые причины трагедии.
Сам Лермонтов в ходе следствия рассказал:
«Я был еще болен, когда разнеслась по городу весть о несчастном поединке Пушкина. Некоторые из моих знакомых привезли ее ко мне, обезображенную разными прибавлениями. Одни – приверженцы нашего лучшего поэта – рассказывали с живейшей печалью, какими мелкими мучениями, насмешками он долго был преследуем и, наконец, принужден сделать шаг, противный законам земным и небесным, защищая честь своей жены в глазах старого света. Другие, особенно дамы, оправдывали противника Пушкина, называли его благороднейшим человеком, говорили, что Пушкин не имел права требовать любви от жены своей, потому что он был ревнив, дурен собою – они говорили также, что Пушкин негодный человек и проч. Не имея, может быть, возможности защищать нравственную сторону его характера, – никто не отвечал на эти последние обвинения.
Невольное, но сильное негодование вспыхнуло во мне против этих людей, которые нападали на человека, уже сраженного рукою божией, не сделавшего им никакого зла и некогда ими восхваляемого».
Лермонтов своим стихотворением стремился опровергнуть всякого рода клеветнические толки, связанные с гибелью Пушкина, и дать оценку ее причин. В «Смерти поэта» эти причины раскрыты с такой полнотой, которая могла быть достигнута лишь многими десятилетиями спустя. Главная причина – столкновение Пушкина с враждебной средой («восстал он против мнений света»), главные виновники – властители и те, кто им служили, – «свободы, гения и славы палачи», кто «жадною толпой» стояли у трона, а не только Дантес. Обличаются здесь и клеветники
