рядом тихо опустился парень, с которым мы болтали. Трэл. – Не к добру все это, держитесь за нами, не высовывайтесь.
Впереди, уже через два ряда скамеек, было совершенно ничего не видно, снег сплошной стеной покрывал и палубу, и нас. Волнина тихо завозилась, стараясь подняться. Видно, болел у нее отбитый бок. А я вспомнила, как лежала после нападения Колина, и потянулась к подруге, сказав:
– Я могу помочь, если хочешь.
– Как? – ощерилась она. – Под руку держать да крёхать на пару?
Ей было очень больно, и я попробовала снова:
– Лес помогает, даёт живительные силы, я могу его попросить.
Нет, больше я ее уговаривать, конечно, не буду, нравится страдать – слова поперек не скажу.
Но Волнина удивила, протянула мне руку и сказала:
– Спасибо.
Мы взялись онемевшими от холода ладонями, и я так привычно, так знакомо потянулась к лесной стихии, а она радостно скользнула навстречу. Хорошо, в белой пелене нас было не видно, потому что я явственно разглядела зеленые искорки, побежавшие с моих рук. Ровный белый свет затопил нас обеих, стирая следы ран и синяков с красивого лица подруги, а я начала замечать, что мертвые доски палубы подо мной кое-где начали прорываться зелеными побегами. И мгновенно взмокла под одеждой. Если Ройс увидит. О, Прародители! Если Ройс узнает, что я вылечила Волнину!.. Да она же первая расскажет!
Я испуганно отшатнулась, схлопывая, загоняя внутрь себя стихию. Она, послушная, и не спорила, не своевольничала – спряталась сразу, потеснила остальные. А я стала обрывать зазеленевшиеся почки на корабле вокруг себя.
– Я не расскажу никому, – посмотрела на меня Волнина, затаптывая в снег толстый зеленый кнут. И добавила, опустив глаза, – Спасибо тебе.
Ни следов побоев, ни синяков и отеков, ни кровавых ран на ее лице больше не было. И я вспомнила свои первые дни в форровой избушке – как мне было больно, и ведь некому было рассказать, что сила моя – сама жизнь. Чего уж теперь вздыхать.
Но я все равно не удержалась – вдохнула глубоко, и тут же мой чуткий нос уловил знакомый запах. Волосы на затылке начали подниматься дыбом, а вдруг выросшие зубы натянули губу.
Короткий глухой вопль на корме, скрытой от нас стеной снега, сменился резкой тишиной. Воины рядом медленно поднялись, тихо вынимая оружие из ножен.
Еще один вопль, удар меча об меч, всплеск воды где-то внизу – и я вспомнила, откуда знаю этот запах.
Демоны. Дагор. Он прямо здесь.
Глава 27
Вернувшаяся память тела отреагировала по-своему. Мне захотелось завыть от боли и рвануть с драккара прямо в ледяную воду, лишь бы не встречаться с сумеречными. Страх накрывал, и только взметнувшаяся Тьма внутри немного остужала чувства. Ей нравилось быть здесь. Она затаилась, предвкушая, и чего-то ждала.
– Осина, ты что? – Волнинка цепко схватила меня за руку, останавливая. – Чего удумала?
Я безумными глазами посмотрела на подругу и как охолонула. И правда, откуда страх такой взялся? Не убьет ведь меня Дагор второй раз? И тогда я сделала то, о чем нужно было подумать сразу, как демонов учуяла – закрыла глаза, представила себя прежнюю, чуть изменила черты лица, добавила схожести с Веро и с Волниной, и встали рядом уже две сестрицы, беловолосые да синеглазые.
Волнина глянула удивленно, но промолчала. А и не до разговоров стало.
Воины вокруг всматривались в снежную стену. Ни звука, ни шороха больше не было слышно, но моя сущность реагировала на приближение демонов. Тьма как будто сошла с ума, пытаясь вырваться, взять волю. И я неимоверным усилием удерживала ее внутри. Куда она лезет, бестолковая?
Снег прекратился так же быстро, как и начался. Раз – и вместо белой пелены перед нами открылось предрассветное небо. А на пушистом снегу, забрызганном кровью, стояли два скучающих демона.
Я и забыла, как красивы истинные сумеречные! Моя кровь, моя суть потянулись к ним. Тьма заворочалась внутри, растекаясь и давя остальные стихии. И, кажется, я даже попыталась сделать шаг, когда Волнина рядом зашептала:
– Куда ты? Рехнулась?
Дружина на корабле не шевелилась, увидев тех, кто пришел к ним незваными гостями, с каменными лицами мужчины вокруг сжимали мечи, но нападать не спешили.
– Дагор! – раздался крик с носа корабля. К нам через скамьи огромными шагами приближался Ройс.
– Ты нарушил Договор! – цедил он слова, сжимая челюсть. Я еще не видела его таким разгневанным, даже когда Волнина чуть не потопила драккар. Он шел, и следом заворачивался воздух, поднимая вверх лежащий снег. И это был не мой баловень-ветерок, мощь стихии пронзала всё вокруг – не щадила ни своих, ни чужих. Я видела, как склоняются матерые воины: кто еще стоял, согнувшись, а кто, не в силах противостоять, опускался на палубу. У Трэла рядом со мной кровь носом пошла, а Волнина, вскрикнув, упала без памяти. Я наклонилась к ней, присела рядом, но, странное дело, воздушная сила как будто обходила меня стороной.
Демоны падать перед вождем не стали. Дагор даже пошел навстречу, насвистывая что-то под нос.
– Ааа, Ройс, так это твой корабль, – он издевался, не скрывая. – А мы и не заметили… Такой снег, такой снег… Арго, ты знал? – повернулся он к своему спутнику.
Сдержать личину стало очень трудно, предательница-Тьма стремилась к своим. Я же подумала: может, это мой шанс отомстить? Напасть резко, пока никто не ждет? Но что-то подсказывало, что пока мне не выстоять в бою ни перед одним из них, даже будучи демоном.
А Дагор меж тем продолжал:
– И что, ты теперь побежишь отцу докладывать, что злые демоны немножко порезали твоих полукровок?
– Я хочу, чтобы ты убрался с моего корабля сейчас же, – перебил его Ройс. – Я доложу императору. И надеюсь, в этот раз тропа ветра будет для тебя закрыта навсегда.
– Напугал-то как, – подмигнул ему демон, – Хорошо, что это не тебе решать, да?
– Это пока, – мотнул головой Ройс.
– Да-да, – продолжил насмехаться Дагор, – Вот станешь ты править Элией и будешь самым главным долго и счастливо, пока… – он хохотнул, – Пока наш голубчик Эйр не вернется, правда? А это ведь дело нескольких дней.
Я сидела, стараясь не привлекать к себе внимания, и жадно слушала. Если Ройсу возвращение Эйра только навредит, тогда зачем ему мы с Волниной?
– Ладно – ладно, не злись так, а то еще живот прихватит, – продолжал меж тем Дагор, глядя на взбешенного Ройса, – Мы уходим. Только сначала я заберу своё.
– На моём драккаре твоего нет ничего, – припечатал вождь.
А я
