привет…».
Горохов отлично понимал, что Люсичка не та женщина, что будет передавать кому-то какие-то приветы.
– Она, наверное, просила тебя за реликтом сходить?
Миша поворачивается и глядит на него пристально, но сначала ничего не отвечает, а потом снова начинает движение и говорит:
– Я не знаю, что это ты такое назвал.
– Прозрачное биологическое вещество, оно очень им нужно, пророк называл его реликтом, она в последний раз просила меня найти ей это вещество, – объясняет Горохов.
Конечно, вот так вот просто об этом говорить было нельзя, Люсичка просила его никому об этом не рассказывать, но уполномоченный хотел знать всё о деле. И хотел знать, вовлечен ли во всё это Шубу-Ухай. И тут проводник снова останавливается и снова смотрит на него; кажется, он удивлён.
Сомнений у Горохова не осталось. Миша был в курсе. И, зная об этом, Андрей Николаевич продолжает:
– Ты не волнуйся, Миша, она мне ещё сказала, что ты знаешь, где искать это вещество.
Миша так и стоял неподвижно, и уполномоченному пришлось тоже встать рядом. Он ждал от проводника ответа, и тот, поняв это, наконец ответил:
– Я не знаю, где искать это.
– Ну, не знаешь и не знаешь, – как-то сразу согласился Горохов. – Просто Церен… это нужно Церен, очень нужно.
Он хотел было уже пойти, но Шубу-Ухай произнёс:
– Я знаю человека, который знает.
– Ну и отлично, – говорит Андрей Николаевич. Он уже разворачивается и хочет двинуться вперёд, но проводник останавливает его:
– Подожди.
Горохов замирает, а Шубу-Ухай смахивает с его рюкзака клеща. И они снова идут. Миша опять идёт первым и, не оборачиваясь к уполномоченному, спрашивает:
– А ты, что, думаешь пойти за этой штукой?
– А ты, что, сам собирался? – в свою очередь спрашивает Горохов. «Ага…». Шубу-Ухай почти всегда так отвечал, когда соглашался с чем-то, но на этот раз он отвечает иначе, серьёзнее что ли:
– Собирался, – и, помолчав, добавил: – Человек, приезжавший от Церен, сказал мне, что без этого она… болеет.
«Без этого она болеет… Ну, наверное, можно сказать и так».
Горохов теперь молчит, идёт, стараясь не задевать одеждой и рюкзаком растительность, уж больно тут много клещей и пауков.
И ему есть о чём поразмыслить.
«Если так подумать… С Шубу-Ухаем можно пойти в степь. Поискать реликт. Как он поведёт себя в сложной ситуации, конечно, неясно, но то, что в горах и песках он не пропадёт – это понятно. Уж обузой не будет точно, – и опять уполномоченный восхищается Люсичкой. Он даже усмехается почти радостно: – Ты глянь на неё… Вот баба какая ушлая, она ведь специально дала мне наводку на Мишу, знала ведь, что мы с ним поладим, знала, что заговорим о её насущной просьбе».
Конечно, с его болезнью ему было бы неплохо найти реликт, может, и правда сектанты его вылечат.
«Вылечат!».
Уполномоченный не хотел даже про себя думать, что для полного излечения ему придётся поменять «корпус». Он прекрасно помнил слова, сказанные ему пророком, человеком с прозрачной кожей:
«Мы соберём вам новый корпус. В нём не будет грибка… Для этого нужно просто добыть реликт… Просто…».
И они с Мишей идут по зелёному склону, спускаясь всё ниже и ниже; несколько минут молча, а потом вдруг Андрей Николаевич задаёт проводнику вопрос, который тот ну никак не ожидал услышать:
– Миша…
– А…
– А ты мог бы ещё разок сходить на север?
Проводник даже не поленился обернуться, чтобы посмотреть на уполномоченного, и лишь после этого отвечает:
– Ну, так-то можно сходить. Ты ходишь хорошо… Дойдём быстро. Дней за пятнадцать.
– Нет, – говорит Горохов уверенно. – Нет. Идти придётся с теми, кто ходит плохо.
– С женщиной? – сразу предполагает проводник.
– Да. С женщиной.
– Это плохо, – говорит Шубу-Ухай. – Ты же видишь, как по горам ходить. Нет, с женщиной в горах плохо. Днём жарко будет, ночью страшно будет. Плакать будет. Она даже воду себе нести не сможет, оружие нести не сможет…
«Тем более, что ей придётся нести ребёнка».
– Значит, ты водил женщин на север? – продолжает уполномоченный.
– Один раз… Мы с мужиками всё прокляли в том походе, – отвечает Миша. – Заказчик нам ещё денег дал. Сверху.
– Значит, на север по горам ходят одни мужики?
– Ага… Богатые, злые… – раскрывал проводник. – Без баб… Смеялись, говорили, что своих баб на этой стороне бросили. А там, на севере, найдут себе новых. Молодых. Говорили, что там много молодых баб, красивых… Которым деньги нужны.
– Это правда, – соглашается Андрей Николаевич.
– Ты видел таких? – интересуется Миша.
– Да, видел.
– Говорят, они все худые там.
– Да, все худые. Скорее стройные, – соглашается Горохов.
– Думаешь, у них мало еды?
– Еды у них навалом. Просто считают, что жир – это некрасиво. А стройная женщина – это красиво.
– Худые и красивые? – сомневается проводник.
– Ну, так тоже бывает, – говорит Горохов, вспоминая аппетитную красотку из консульства, что давала ему свой телефон. – Ещё они носят короткие юбки.
– Юбки? – произносит Миша уважительно. – Юбки – это красиво. А короткие – это… до колен?
– Ещё короче, – отвечает уполномоченный. И тут же удивляется: – Миша, но ведь ты же ходил на север, ты, что, там северных баб не видел?
– Да нет, не видел… Мы водим людей до Малькаука. Как он появится, мы им его покажем, и домой, а дальше они сами.
– А Малькаук – это где?
– Это? Это сразу за болотом, почти в горах, охотничий посёлок, рыбаки там тоже живут, – поясняет Миша, – от него два дня на машине или день по Оби – и Салехард будет.
После этого они замолкают. Солнце поднимается всё выше, а они идут и молчат, и каждый думает о своём.
***
К одиннадцати утра усталость стала давать себя знать, как раз к этому времени спуск по зелёному склону закончился, и начался хоть и не крутой, но подъём. Конечно, скорость движения их снизилась, и люди стали искать место для привала.
Это, как и в прошлый раз, была скала с хорошей, глубокой тенью, где было относительно прохладно. Горохов думал пообедать подсохшим крахмалом, семечками и вяленым мясом, но Миша выпил воды, взял ружьё и решил поискать хорошей еды.
– Я видел козодоев пару раз, ещё там, на склоне.
«Да, один козодой на двоих, в принципе, на обед хватит, хотя это, конечно, не дрофа… В общем, было бы неплохо, – а ещё он опять восхитился своим проводником. – Двужильный он всё-таки».
Уполномоченный уселся под отвесной скалой, стал глядеть по сторонам, нет ли какой опасности, а ещё на юрких гекконов, что бегали по отвесной стене в поисках клопов. И прождал
