улыбаюсь.
— Дайте нам пятнадцать минут.
Они кричат и смеются, и я закрываю дверь.
— Пятнадцати минут не хватит, — рычит Клэй, поднимая меня под мышки и неся к кровати.
— Ты не можешь так быстро? — бормочу я.
— Я не хочу. Мне нравится, когда ты в моей комнате.
— Уверена, что это наша комната.
— Я буду называть ее как угодно, лишь бы ты была здесь со мной, — он усаживает меня на кровать, задирая подбородок, и я замечаю на тумбочке блокнот, который я подарила ему.
— Он все еще с тобой?
Клэй следит за моим взглядом и кашляет.
— Да. Он помогал мне, когда тебя не было рядом. Частичка тебя. Когда становится темно, я думаю о твоем свете, и это помогает мне справиться.
Я потрясена. Каждая клеточка моего тела вот-вот взорвется.
Осознание того, что я помогла ему справиться, пусть даже каким-то крошечным способом, наполняет меня радостью.
— У тебя сегодня почти был трипл-дабл, — говорю я, не в силах сдержать улыбку.
— Вот так, детка. Говори мне непристойности, — он расстегивает молнию на моем платье и стягивает ткань через голову.
Я встаю на колени на кровати, показывая ему нижнее белье, которое надела после игры, и смотрю на него из-под ресниц.
— У тебя все ещё есть шанс забить трипл-дабл.
— Блядь, да я сейчас наберу больше, — он хватается за рубашку и отрывает пуговицы.
Трепет пробегает по мне, когда я вдыхаю его, его великолепное тело, его дикую силу.
Он засовывает большой палец мне в рот и я облизываю его, пока стягиваю с него штаны. Он уже огромный и твердый, и когда я посасываю его, он стонет.
— Четырнадцать перехватов, — шепчу я, отпуская его большой палец и переключая свое внимание на очевидную вещь между нами.
Сегодня Клэй был суперзвездой. Он сделал то, что нужно было сделать для своей команды и миллионов людей.
После игры, когда дверь закрывается, я остаюсь здесь с ним.
Ну, в любом случае, я и Майкл.
Я обхватываю Клэя руками, желая почувствовать его. Я облизываю его головку, и тут же на кончике появляется бусинка. Мне никогда не забыть, как это безумно, что я могу вызвать у него такие чувства, что именно на меня он смотрит так, будто я нужна ему больше, чем воздух.
— Девять передач. Если бы ты помог еще хоть раз… — я слегка поддразниваю его, только потому, что он только что выиграл.
Клэй хватает меня за подбородок и тянет вверх, пока наши лбы не прижимаются друг к другу.
— Считай, что это десятая передача.
Он опускает меня обратно на кровать и раздвигает мои ноги. Он жаден. Вскоре я кончаю, мое тело сжимается от удовольствия, пока я не задыхаюсь.
— Пятнадцать минут прошло? — задыхаюсь я, когда он ложится на меня.
— Нет, — он проводит рукой по моему телу, лаская грудь, обхватывая бедро.
Я впитываю его вид, его запах, грубый звук его голоса.
— Ты не проверил часы, — замечаю я.
Он погружается в меня и заполняет меня так полно, что я не могу говорить.
— Все остальное подождет.
— Ради тебя? — мне удается улыбнуться.
Его глаза встречаются с моими.
— Ради нас.
ФИНАЛ ЗАПАДНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
ЛОС-АНДЖЕЛЕС
30
КЛЭЙ
Мы приехали в Лос-Анджелес, окрыленные победой в двух первых сериях, сделав то, что, по прогнозам, было невозможно.
Только теперь мы смотрим в лицо защитникам-чемпионам в их здании. Кайл все еще вне игры, а мое колено под вопросом.
Когда мы выходим на площадку, никто не сомневается, что мы — аутсайдеры.
Первая четверть похожа на автомобильную катастрофу.
Атлас оказывается зажатым на периметре, где он не может ни бросить, ни защититься.
Джей попадает под двойную атаку более мощных защитников.
Майлз промахивается с первых четырех попыток с дальней дистанции.
Новичок безуспешно пытается ввести мяч в краску, но его перебрасывают более опытные ребята.
Если я задавался вопросом, с какими проблемами мы столкнемся в Лос-Анджелесе, то теперь у меня есть ответ.
Кодиаки выходили на игру, как Давид против Голиафа, и Голиаф нас разгромил.
Сорок восемь минут напряженной игры оставили нас в синяках и крови.
В раздевалке мои ребята подавлены.
— Если бы у нас был Кайл… — начинает Новичок.
— Кайлу наплевать, — отвечает Джей.
— Они слишком хороши, — Атлас качает головой.
— Не вешайте на них это, — перебиваю я, меняя обувь. — Если хочешь узнать, что исправить, посмотри на нас. Мы позволили им сделать это.
Я пинаю свой шкафчик и выхожу из раздевалки, чтобы остыть.
Харлан бродит по коридору.
— Ты хочешь что-то сказать? — я обращаюсь к нему, и он останавливается.
— Это был хороший забег. Ты завел команду дальше, чем нам было нужно. Это была тяжелая пара лет, а вы проявили себя как профессионалы. Ты ставишь команду выше себя, и это все, о чем я могу просить.
Я смотрю вниз по туннелю в сторону огней.
Нет.
Мы не сдадимся.
Я достаю телефон и пишу Нове сообщение.
Клэй: У тебя еще есть этот флаг?
Я звоню, и через двадцать минут весь стартовый состав плюс Харлан уже сидят в лимузине.
— Куда мы едем? — спрашивает Новичок.
— Лучше бы выпить, — ворчит Атлас.
Нова и Брук тоже усаживаются в машину, Вафля на коленях у Брук.
Настроение паршивое. Когда мы подъезжаем к месту назначения и выходим, парни скептически смотрят на вывеску заведения.
Я придерживаю дверь, и Нова идет впереди, все направляются внутрь. Я пожимаю руку своему художнику.
— Мне было интересно, когда ты придешь для своей следующей татуировкой.
Я поднимаю флаг и указываю на медведя в центре.
— Я хочу это.
— Где? — спрашивает Джей.
Я стягиваю рубашку через голову, указывая на пустое место на груди рядом с сердцем.
— Приберегал местечко. Я думал запечатлеть победу в чемпионате, но я ошибался. Это место команды. Потому что я играл в нескольких местах, но нигде так, как в этом. Эта команда максимально использует то, что ей дают. Эта команда борется, даже когда это тяжело. Эта команда заботится друг о друге на поле и за его пределами.
Я сажусь на свое место, мой взгляд встречается с взглядом Новы, когда художник начинает свою работу.
Кто-то прочищает горло.
Джей.
— Да, я тоже хочу такую.
Моя грудь расширяется. Я поднимаю кулак, и Джей ударяет по нему своим.
— И я, — мы оба оглядываемся на Новичка.
— Ты имеешь в виду маленького медвежонка? — Майлз опускает глаза.
Новичок задевает его плечом, и Майлз только смеется.
— И я, — Майлз.
— Я в шоке от того, что ты не хочешь набить собственное
