и больно ударился зубами о край глиняной кружки.
Сегодня они с Орсоном поехали в Чернолесье по поручению мастера Патрика, а, закончив дела, зашли в кабак пропустить по кружечке сидра. И тут эта мелкая пигалица подкралась. Сколько ей лет, интересно? Семь-восемь, не больше. Чумазая, чернявая, косицы в разные стороны торчат, нос острый, любопытный, и мордочка хитрая, будто лисья. С такими детишками ухо востро надо держать, обычно они не по годам умные и на язык бойкие. Ответишь невпопад — засмеют и ославят потом на всю деревню.
— Я ученик чародея, — сдержанно пояснил Элмерик. Ему не нравилось слово «колдун». Так обычно называли самоучек, которые на соседских коров порчу насылают. Но где деревенским разбирать такие тонкости? — И, кстати, мой приятель тоже, — он кивнул на своего спутника.
Девочка с опаской покосилась на Орсона и на всякий случай отошла подальше от стола. Орсона многие побаивались, хотя грозен он был только на вид. Глянешь — вроде медведь-медведем, а в душе — добряк, каких мало. Ещё и заикается от смущения, представляете? Но девчонка-то этого знать не могла!
На некоторое время воцарилось неловкое молчание. Девочка переминалась с ноги на ногу, не решаясь заговорить снова, Орсон, пожав плечами, продолжил поглощать тушёную капусту, а Элмерик поелозил по лавке, повздыхал и недовольно буркнул:
— Что надо-то?
Девочка поманила его пальцем, заставляя наклонить голову и выпалила:
— А Линии — фейский подменыш!
Оглушила, аж в ушах зазвенело.
— К-кто такая Линии?
Элмерик ненадолго оглох, поэтому ему пришлось прочитать по губам и вопрос Орсона, и ответ девочки.
— Линетта. Моя старшая сестра.
— А ты сама-то к-кто?
— Энджи.
— И п-почему же ты, Энджи, решила, что т-твою сестру подменили фейри?
Девчушка подошла поближе к Орсону — похоже, здоровяк её больше не пугал, — и принялась с серьёзным видом пояснять, загибая пальцы.
— Молоко при ней киснет — это раз. Ягодки алые по полу всё время рассыпаны — это два. Убирай — не убирай, только отвернулся — а они опять тут как тут. Будто бы у ней из-под юбки сыплются. А самое главное — она бормочет заклинания на языке фейри!
Тут уже и Элмерик подался вперёд.
— Ты уверена, что это язык фейри?
Энджи дёрнула плечом:
— Какой же ещё? Непонятный! И на меня так зыркает, будто я ей чужая. Точно вам говорю, увели нашу бедную Линии в Чёрный лес.
А надо сказать, что вообще-то могли. Лес, до которого от деревни было рукой подать, издавна пользовался дурной славой…..
К столику подскочил трактирщик, Рис-старший, забрал опустевшую тарелку Орсона и кружки, мимоходом потрепал девочку по волосам и уточнил:
— Энджи вам не мешает? Местные-то уже устали её от россказней, а она, вишь, новых слушателей нашла. Уже поведала вам про Тимми Колючку?
— Про кого? — удивился Элмерик.
Девочка насупилась, сжав кулачки, а трактирщик вздохнул и присел, придвинув себе табурет.
— Вы только не ругайтесь. Девчонка без мамки и папки осталась. Конечно, хочется ей внимания. Вот и выдумала себе приятеля-фейри. И старшая не лучше: возомнила себя, понимаешь, ведьмой. Девки к ней гадать ходят. Не все. Только те, что подурее. Потому как умному человеку ясно: выдумки энто. Не в смысле колдовство вообще, а то шарлатанство, которое Линетта за него выдаёт, Не знаю, может, возраст такой? Не в обиду вам, юноши… Хочется ей, понимаешь, напустить таинственности, чтобы все смотрели и восхищались.
— А родители куда делись? Тоже фейри увели? — Элмерик скрипнул зубами: ему не понравились намёки на возраст. Можно подумать, умными и умелыми только с годами становятся, а если ты юнец, то по определению дурак. Да, ему всего шестнадцать, и что? Он с двенадцати лет по дорогам королевства бродил, пел за гроши и всякого успел повидать.
— Неа, от злой лихорадки помёрли, — Энджи шмыгнула носом. — Сиротки мы.
— Уж года три как, — подтвердил трактирщик, по привычке смахивая тряпкой со стола хлебные крошки. — Линетта сама ещё птичка-невеличка была, а малую воспитывала. Ну и мы помогали, чем могли. Кто муки притащит, кто репы, кто яблочек. Присматривали, в общем, чтобы не пропали девки.
— Значит, н-нормально живёте, а? — Орсон, улыбнувшись, подмигнул Энджи, и та кивнула.
— Не жалуемси. У нас и коровка есть. Дядя Дилан нам молочко на хлеб меняет. А порой от себя пампушек докидывает, потому что дядя Дилан — добрый. Он сказал, рыжий колдун с мельницы помог ему победить злую тётю-фейри, вот я и пришла.
— Что ты выдумываешь? — трактирщик подтолкнул её в спину. — Иди лучше помоги Неллине. Полы помоешь — она тебя кашей накормит и леденец даст.
— Но это п-правда. Ты рассказывал, что п-помог Дилану с фейри! — вступился за девчонку Орсон.
— Да, но…
— Что «н-но»?
— Это не доказывает, что Линетта — подменыш. Готов биться об заклад, что нам вешают лапшу на уши! — заупрямился Элмерик.
— Т-тогда ставлю серебряный, — Орсон вытащил из кармана монету. — Сходи да взгляни на д-девушку Истинным зрением. Ну что тебе стоит?
Трактирщик, увидав серебряный, присвистнул и предложил ещё сидра «уважаемым господам». Лучшего. И подороже, конечно. Но Орсон уже встал (его макушка почти коснулась балки), ослабил ремень на одну дырку после сытного обеда, оправил любимую синюю рубаху и взял Энджи за руку.
— П-показывай, где живёшь.
* * *
Домик сирот и впрямь оказался справный: стены недавно побелённые, солома на крыше свежая, и даже ограда хоть и чинёная, но крепкая на вид. По двору ходили куры, разгребая ногами солому. Бело-рыжая кудлатая псина, завидев чужаков, звякнула натянувшейся цепью и залилась звонким лаем. В общем, обычное такое хозяйство, не богатое, но и не бедное.
Орсон втянул воздух и заулыбался.
— П-пирогом пахнет.
— Ты же только поел, — усмехнулся бард.
Впрочем, когда это его останавливало? Орсон был вечно голоден. Наверное, поэтому такой здоровый и вымахал.
Энджи наморщила нос, тоже принюхиваясь.
— Линии по дому хлопотать не любит. Как ни гляну — в каморке своей сидит. А мне тудой соваться ни-ни. Метлой, говорит, по попе получишь…
— Сама не хлопочет, значит, кто-то за неё справляется. Может, и пирог тоже Тимми Колючка приготовил, а? — Элмерик заметил на земле следы брауни. Ага, а на подоконнике молоко, печенье, мёд. Может статься, с хозяйством тут не соседи помогают. Ну, в смысле, тоже соседи, но не те, а добрый маленький народец.
— Не-а, — мотнула головой Энджи. — Он ни за что не стал бы, потому что ленивый и вредный. Наверное, это Хвостатая Мод. Или Джилл Воробьишка.
Да тут, похоже, целая ватага брауни живёт! А Энджи им ещё и прозвища даёт, как домашним питомцам. Бард
