Иван Валерьянович, нас тоже прижимают. Главное аптечное управление республики. Покупайте, и все. Где-то кто-то закупил за рубежом лекарство, толком не разобравшись, нужно оно нам или без него можно обойтись. И вот мы перед фактом. Что делать?
— Да, положение. Лива Петровна, а нельзя ли сколько-нибудь там скостить?
— Ладно. Пять тысяч я вам верну. А на остальные две вашему Якову Матвеевичу все же придется раскошелиться. Кстати, как он там? Не собирается на пенсию?
— Собирается, да никак замену себе не найдет.
— Замену? В резерве же числитесь вы…
— Резерв, как известно, в расчет можно и не принимать.
— Э, нет, сейчас так не делается. Или, может быть, вы сами не хотите?
— Почему же. Нет, я не отказываюсь. Но это зависит не только от меня.
— Прибедняетесь. Этот вопрос, можно сказать, решен. Хотя вам не очень-то позавидуешь: у главврача ни выходных, ни проходных. Кстати, чем вы занимаетесь в выходные дни?
— По-разному. Охоту люблю.
— На зайцев?
— Не только. Случалось добыть и кабана. — У Корзуна мелькнула мысль: расстараться где-нибудь чучело вепра и привезти его Ливе Петровне. Ах, как хорошо получилось с цветами! Они проторили тропинку. Конечно, в ее словах уже есть обещание, поддержка. Они уже почти друзья, а друзья, как известно, помогают друг другу. Интересно, какая у нее семья? Эти чиновные дамы часто бывают одиноки. Она старше его, Ивана Валерьяновича, лет, наверное, на пять. Ну и что? Помнится, он был в составе медицинской комиссии при райвоенкомате. Как-то райвоенком ему сказал: «Сейчас к нам войдут два молодца. Обратите на них внимание». Иван Валерьянович заинтересовался. Парни как парни. Рослые, краснощекие, одного года рождения. «Ну что? — спросил райвоенком. — Как ребята?» — «Они что, братья?» — в свою очередь спросил Корзун. «Как бы не так. Отец и сын. А точнее — отчим и пасынок».
Вспомнил Иван Валерьянович об этом случае и, кажется, понял, что может заставить молодого человека пойти на такой брак. Да окажись Лива Петровна вдовой или даже просто разведенкой, тут было бы о чем подумать. Во-первых, хороша собою, во-вторых, молодо выглядит и, в-третьих — положение. Но это, как некоторые говорят, гипотетическая ситуация. Как узнать ее адрес? Взять да спросить? Неудобно. Лучше потом, через справочное бюро. Чтобы закрепить достигнутое, добавил:
— Первый же трофей ваш, — и, чтобы отвести возражения, поспешил перевести разговор на другое: — А вы, простите, разбираетесь в охоте?
— Что вы! Где вы видели женщин-охотниц? Рыбачки бывают, да. Я слышала, в Минске завоблздравотделом даже зимой рыбачила мужикам на зависть. А насчет охоты… Мы если и разбираемся, то разве что в охотничьих рассказах. И то больше принимаем на веру.
«Вот и отлично, — подумал Корзун. — До чего же это у меня ловко получилось, насчет трофея. И почему — чучело? Она женщина практичная, скорее оценит кабанью тушу».
Уезжал Корзун домой в приподнятом настроении.
Надо сказать, в последнее время отношения между ним и Ребеко обострились. Правда, проявлялось это несколько даже забавным образом. Вроде игры в гляделки. Раньше, бывало, как? Яков Матвеевич, если ему нужно что-нибудь уточнить, скажет: «Иван Валерьянович, голубчик, съезди, пожалуйста, в Поречье и разберись в делах этого курятника». Сейчас это же звучит иначе: «Вы не контролируете работу участковых больниц. Вчера я звонил в Коровичи. В шестнадцать часов. А там уже никого не было. Разберитесь и доложите. Срок — два дня». Корзун ехал, разбирался, но с докладом не спешил. Проходила неделя. Главврач вызывает Корзуна: «Разобрались?» «Разобрался». — «Почему до сих пор не доложили?» — «Ждал вашего вызова». Ребеко поднимет голову и долго смотрит в глаза своему заместителю. Пусть. Иван Валерьянович выдержит этот взгляд. Как и вопросики вроде: «Вы знали, что вчера дети остались без молока?» — «Знал». — «Почему же не приняли никаких мер?» — «Эти меры должен принимать ваш заместитель по хозяйственной части. Я же занимаюсь лечебными вопросами». — «А детское питание — не лечебный вопрос?» — «Питание — лечебный вопрос. Но его доставка — забота хозяйственников». Вот так. Пусть знает, что Корзуна голыми руками не возьмешь.
По возвращении Иван Валерьянович обошел своих больных. Взял истории болезни, чтобы заполнить дневники. Эту часть работы он делал в своем кабинете. Не успел сесть за стол, как кто-то постучался.
— Войдите.
В кабинет протиснулся, озираясь, мужчина средних лет. В нем Корзун узнал больного, которого оперировал две недели тому назад. Операция прошла удачно, и теперь больного готовили к выписке.
— Что случилось?
— Я на одну минуточку, — шепотом ответил мужчина. — Вы не знаете, Иван Валерьянович, как я вам благодарен. Замучила было грыжа — спасу не было. А теперь я человек.
— Ну и хорошо. Мы это выяснили во время обхода. Что еще?
— За мое здоровье выпьете, — ответил мужчина, ставя на пол за столом сверток так, чтобы его нельзя было заметить со стороны двери.
— И вам не стыдно, — Корзун заглянул в историю болезни, — Павел Васильевич?
— Да какой же тут стыд? Не ворованное. От души.
— Где вы работаете, Павел Васильевич?
— Егеря мы. В Полевановском лесничестве. Может, слыхали?
— Как не слыхать. Там же участковая больница.
— Вот-вот. Из этой больницы меня и направили к вам.
Корзун отложил в сторону истории болезни, сцепил руки на животе и, откинувшись на спинку стула, сказал:
— Значит, егерь? Целые две недели вели разговоры о вашей болезни, а я только сегодня узнаю, с каким интересным человеком встретился.
— Да я человек простой.
— С простыми людьми интереснее. А у вас вообще редкая профессия. Если приеду, примете?
— Как самого дорогого человека.
Нет, поистине у него, у Корзуна, сегодня удачный день. Теперь под упрочение добрых отношений с Ливой Петровной подведена, так сказать, материальная база. А он-то корил себя: зачем ляпнул сдуру про охотничьи трофеи? Все будет выглядеть благопристойно. Выходит, не сдуру.
18
Ядька-чулочница, она же Ядвига Эдуардовна Плескунова, гостей не ждала. А они тем не менее нагрянули. Видные гости: новый участковый уполномоченный старший лейтенант милиции Калан, медсестра Марина Яворская и учительница Алла Захаровна Довнар.
Как подобралась такая компания? Да в общем-то просто.
В Поречье ни для кого не было секретом, кто снабжает пьяниц самогоном. В числе первых называли Ядьку-чулочницу. До поры до времени с этим мирились, как мирятся с затяжной ненастной погодой. Но после несчастья с доктором Титовой многие словно протрезвели. Пошли разговоры: сколько же можно терпеть алкоголиков и тех, кто на них наживается. Но разговоры, наверное, так и остались бы разговорами, если бы не Марина Яворская, которая в силу своей неугомонной натуры
