Дома Кроноса.
Три сильнейших адепта Дома Кроноса, во главе с самим Верховным Отцом, начали учить Дигона тонкостям своего искусства. Его успехи были поразительны. То, как Целум подготовил своего подопечного, давало ему преимущества перед любым из жителей Миглаха. За последующий месяц он освоил многое из того, на что сами ученики-крониане тратили в школе Анциломета несколько лет. Стоило ему понять теорию, увидеть исполнение любого заклинания на практике и ощутить его структуру – он повторял его без проблем. Его внутренняя природа, наполненная равновесием стихий, отзывалась легко, принимала любые новые знания и проецировала в мир почти любую магию. Не требовались недели тренировок, не нужны были месяцы проб и ошибок. Стихия, властвовавшая в Доме Кроноса, наполняла природу новоиспечённого мага без принуждения. Она сама стремилась в него, проявляя чудеса страсти, не свойственные обычно спокойной Земле. Она, будто бы чувствовала, что именно здесь её место, её дом и прибежище, которого её лишили тысячи лет назад. Дигон научился в совершенстве работать с Землёй и даже чувствовать потоки времени, что было за гранью возможностей большинства обычных крониан. Конечно, он не мог сравниться в мастерстве ни с Верховным Отцом, ни даже с архосом Боя, но сдать выпускной экзамен в школе Дома Кроноса мог хоть сейчас.
Вместе с новыми умениями уроки многоопытных учителей принесли и страдания. Не те болезненные ощущения отката, что сопровождают всех при сотворении магии – почти полное отсутствие у адепта Единства отдачи вызывало зависть даже у Лабриса. Нет. Возникла внутренняя боль, принесённая извне. С наполнением стихийного лона силой пришло и то, что можно было бы назвать её чувствами. Дигон начал ярко ощущать утрату жизненной энергии, терзающую покровы тверди Миглаха. В минуты покоя и концентрации на потоке стихии Земли он буквально своими костями чувствовал, как стареют древние скалы, как гранитные основания трещат по швам, а камни год за годом рассыпаются в прах, как почва, съедаемая ветрами и ливнями, теряет плодородие и свежесть. Как само время с каждым новым днём становится слабее в безрезультатных порывах прикоснуться к общему началу единого мира Плеромы. Как жизнь опускается всё ниже из небесных сфер, обволакивает материю и засыпает. Как каждое существо мгновение за мгновением безвозвратными каплями теряет энергию, словно влагу, впитываемую иссушенным телом Миглаха. К этому учитель его не готовил. Такие страдания могли свести с ума. Только теперь Дигон стал до конца понимать, что обратного пути нет. Даже в судьбоносную ночь своей жертвы на осколках Чёрного Камня Кибелы в глубине души он ещё верил, что в любой момент сможет отказаться от предложенного пути и пойти своей дорогой. Теперь же он знал, что страждущий увядающий мир не отпустит его, пока цель не будет достигнута. Изменить это мог только возврат к единому гармоничному сплетению Стихий, нашедшему в молодом маге долгожданную отдушину. Только обратное слияние разрозненных начал могло спасти от скорби гибнущего мира.
Время было не на стороне Целума и его ученика. Немногим позже месяца, проведённого за познанием силы Кроноса, как-то утром, Дигон услышал в голове голос учителя:
- Пора, мой юный друг. Путь впереди долог, а наши враги не стоят на месте. Пока что о тебе никому из них ничего не известно. А значит ты можешь идти спокойно. Но не медли понапрасну. Иди.
Лабрис дал всё необходимое для его путешествия. Один из богатейших Домов Миглаха не пожалел средств, но главный сюрприз ждал поверенного в делах Держателя перед самым отбытием. В его комнату вошёл правитель, ведя за собой загадочного сопровождающего со скрытым под маской лицом. Тот нёс созданную специально для дорогого гостя «броню-ящерицу» - неповторимый доспех, аналогичный тому, что носил архос фракции Боя Сатор. Никто, кроме группы мастеров, непосредственно подчинённых самому Верховному Отцу, не знал секрет её изготовления. Она была лёгкой, словно хлопок, но вряд ли найдётся обычное оружие, которое могло бы пробить её.
Уже к закату Дигон и Лабрис распрощались до встречи, которая непременно последует в череде грядущих неспокойных времён. Они расстались добрыми друзьями и поток Эфира между вратами Талари Анциломета и Менны перенёс ученика Целума в столицу Дома Дианы.
Глава 24. Второй совет Аполлона. Подготовка к войне.
-24-
В конце первого месяца зимы, когда жители северных Домов Миглаха уже во всю топили камины, Дом Аполлона утопал в пышной зелени. Эти края заливались буйным цветением благоухающих трав и наполнялись игривыми стаями перелётных птиц, сбежавших от коварного холода. Прошло два месяца с последнего собрания Совета, на котором дальновидный Гиперион объявил о военной мобилизации сил своего Дома. И теперь архосы, разъехавшиеся тогда с поручениями, возвращались на повторную встречу.
Две изящно очаровательные сестры, жёны Верховного Отца, старшая Лита, архос альянса Конструктов, и младшая Астра, архос Источника, никогда надолго не отлучались от мужа. Большинство своих вопросов они решали, не покидая границ Гелиоса. Многие руководители других альянсов так же были уже на месте. Проехал белокаменными улицами столицы, в окружении трёх десятков отборных воинов, могучий Ратор, архос Брани. Ослепительно сияя сталью доспехов под золотым плащом, он напрочь поражал сердца молодых аполониток. Архос альянса Резерва, грузный необъятный Солидар, уже пару дней, как вернулся с инспекции хранилищ запасов по городам земель Аполлона. Теперь он всё время проводил в казначействе, регулируя финансирование своих проектов. Не хватало только Аркадия, таинственного архоса Филеров, обеспечивавшего немалую осведомлённость Гипериона в делах прочих Домов. Тёмных и скрытых делах. Совет был назначен на вечер, и глава Дома знал, что Аркадий будет там, где должен, точно в положенный срок.
Весь день снова гудела кухня и мельтешила прислуга, обеспечивая привычно пышное, по-семейному уютное пиршество правителей. Но на этот раз Гиперион ждал и других гостей, чьё присутствие никогда не дарило честь Совету Дома. Шар дневного светила скрылся за горизонтом, и гости разномастным торжественным составом заполнили тронный зал дворца. Когда перед П-образным общим столом все уже рассаживались по местам, за мгновение до появления Отца со своими жёнами, входную дверь открыл и Аркадий. Не желавший снимать лёгкой, плотно сидящей, серой брони из кожи буйвола грубого дубления, он немного нелепо смотрелся в надетом поверх неё золотом парадном плаще. В прочем, последний он снял, как только официальное приветствие закончилось. Он вообще был на особом счету в Совете Дома. Его недолюбливали, поскольку ремесло филеров едва ли можно назвать полностью соответствующим духу Дома. И его страшно
