Смеюсь.
– Могу я узнать цену? – тяну, чуть смутившись. Но на самом деле не сильно.
– А что? – парирует Матвей.
Складывает костюм в рюкзак, потягивается. Мы идем к выходу, прощаемся со всеми, кого встретим. Спускаемся по лестнице.
– Хочу увидеть прайс и возможные скидки, – продолжаю легкий флирт. Мы не виделись пару дней. Редко переписывались, но этого оказалось недостаточно. Я скучала.
– Вот это у меня подруга! Уже думает, как продать повыгоднее. Высокие отношения.
– Да я для себя, – отмахиваюсь. Прикусываю губу, чтобы переключить внимание.
– В смысле? – переспрашивает наигранно весело он.
Глава 29
Перемена в тоне заметна. Матвей становится слишком нейтральным. Мы оба осознаем, что заигрываемся, и минутку молчим, искусственно снижая градус напряжения. Остывая.
В гардеробе запаковываемся в пуховики, выходим на улицу, юркаем в припаркованную поблизости машину. «Мурано» уже заведена и прогрета.
– В душ хочется, – говорит Матвей. Снимает куртку, толстовку, оставаясь в одной майке. Я тоже расстегиваюсь и стягиваю шапку. Он окликает: – Юль?
– А?
– В костюме Паука будет однозначно дороже.
– Что? – поворачиваю голову. Следом доходит смысл, и я смеюсь! – Почему?
– Потому. С извращенцев надо брать больше.
– А–а–а, – тяну я.
Взгляды врезаются друг в друга. Я поспешно опускаю глаза на свои колени, так как уж очень искрит. Лихорадит от Матвея такого — взбудораженного выступлением. Горячего, вспотевшего. Довольного! В этой простой белой майке.
– Это шутка, – добавляет он, рассмеявшись.
Сглатываю скопившуюся слюну и тру лицо.
– Матвей... Если бы ты только знал, – поднимаю глаза и произношу совершенно серьезно: – как сильно хочется заняться сексом, ты бы так не шутил.
Его брови взлетают вверх. Веселые нотки исчезают из голоса:
– Серьезно?
– Да. Ты всё время спрашиваешь, как я себя чувствую. Так вот, я заведена до предела. Просто с ума схожу от желания, чтобы меня кто–нибудь трахнул. Натянул как следует. Душу выбил из тела.
Он впивается в меня глазами и почему–то бледнеет. В ответ я бы сто процентов покраснела, как переспелый помидор, если бы вся кровь не ринулась к низу живота, провоцируя новый пожар. Я действительно сказала: «Натянул как следует».
Матвей будто не верит. Изучает мое лицо, тестирует реакции как детектор лжи. Но зацепиться не за что. Я искренне. Моргаю и чуть приоткрываю рот.
– Эм. Ну давай. Я думаю, можно трахнуться. По–дружески бесплатно, – старается свести в шутку, вот только голос по–прежнему на пределе серьезности.
На части раздирающий. Я смотрю на напряженную челюсть, очерченный подбородок. В глаза что–то страшненько.
Тишина в машине какая–то уж слишком интенсивная. Мы, блин, стоим в центре города. Детские, мать его, аниматоры. Нам обоим на это будто нас*ать.
Матвей красивый даже раненый. Мне нравится сильно. Я облизываю пересохшие губы, он решительно тянется, чтобы поцеловать, но я отворачиваюсь. Он делает рывок, приходится отпрянуть и забиться в угол.
– Что не так? – выпаливает раздраженно.
Два удара сердца.
– Ну не здесь же! – испуганно.
Еще пара ударов. В итоге аргумент, кажется, принимается, и Матвей нехотя возвращается на свое место.
– Давай отъедем куда–нибудь, где нас не будет видно.
– Ты разве не торопишься?
– Немного опоздаю.
Пульс шпарит. Атмосфера в машине становится плотнее, чем на Венере. Каждое движение — пытка. Да и жарко также.
Хочу, чтобы он влюбился в меня до смерти. А еще хочу с ним переспать. Но первое — сильнее.
Вдох–выдох.
– Нет, это будет неправильно, – говорю строго, с нотками сожаления. Глаза же прячу. Ногти свои рассматриваю. – Не будем.
Он хмурится. Глядит в упор. Не знаю, о чем размышляет. Какие там ассоциации у него, насколько яркие картинки. Не представляю даже.
– Ты ведь не думаешь, что я позволю другому тронуть тебя? – Сухо. Надтреснуто. – В смысле, пока ты беременна моим ребенком.
Кожу колет одновременно везде.
– А, нет, конечно, я не думаю о таком, – выпаливаю на одном дыхании. Смотрю сквозь лобовое на улицу, позволяя ему разглядеть мой профиль. Пульс тарабанит. Так, что голова кружится. – Да и вряд ли кто–то согласится спать с беременной.
– Ты главное ни у кого не интересуйся.
Те самые властные нотки. Признаться, скучала.
– Что?
– Что?
Я быстро улыбаюсь.
– Ты красиво выглядишь, – говорит он, смягчившись. – Несмотря на беременность. В смысле, наверное, из–за нее устаешь и всё такое. Но по тебе не скажешь. Десятка из десяти по шкале сексуальности. Если дело в твоей неуверенности, то уверяю, я вполне за.
– Спасибо, – убираю волосы за уши так, чтобы открыть ему вид на шею. На которой по–прежнему нет того кулона, что мы выбирали вместе. Немного злюсь из–за этого. – Вообще–то я много раз хотела к тебе обратиться, но ты ведь начал встречаться с моей подругой.
– Что за бред? Иди ко мне.
Кладет ладонь на мое колено. Джинсы с начесом, шерстяные колготки, лишь потом кожа. Но жар его руки отлично чувствуется. В его объятиях, наверное, совсем горячо. В пепел рассыпаться можно. Промежность начинает пульсировать, мне стыдно за то, что ощущаю похоть так сильно. Он словно тоже ощущает мое желание, втягивает носом воздух. Отек на лице день за днем спадает, Матвею открывается мир запахов. И моих в том числе.
Ужасно стыдно за свое шлюханское поведение, слава богу передо мной отец ребенка.
– С Любой, – говорю, остужая пыл и бросая в него презрительный взгляд. – Вы ведь вместе теперь.
– Эм. А. С Любой, да. Ну вообще у нас ничего не вышло. Попробовали и не сошлись характерами. Всё окей.
Глубоко вздыхаю. Попробовали они?! Расправляю плечи, ощущая, как голодно он пялится на мою грудь. И говорю кротко:
– Она тебя любит, Матвей.
– Вот это точно вряд ли.
– Она мне всё рассказала. Представляешь, она рисовала тебя еще до того, как мы начали встречаться. Ты ей нравишься со школы. – Даже просто думать об этом больно. Что его кто–то может любить сильнее, чем я. Но она любит. Поворачиваюсь и заглядываю в его глаза.
Они у него будто пьяные. Безумные. Кажется, смысл сказанного доходит не сразу.
– Рисовала? В смысле рисовала? Я нихера никому не позировал.
