Ты помог ей обрести покой. Никто не должен умирать в таких муках.
Он не двигался долгое время. Как и я. Просто запустила ногти в его волосы, пока его дыхание не пришло в норму. Он был совсем ребенком, когда Элис умерла. Она была его единственным подобием семьи. Внезапно я почувствовала себя виноватой за то, что у меня такое замечательное детство. Возможно, у нас с Уорреном и было что-то общее, но он пережил вещи хуже, чем я могла себе представить.
Наконец, он выпрямился и вытер глаза.
— Она была единственной, кому я рассказал о своих способностях. До сих пор только она знала обо всем.
Я заправила волосы ему за ухо.
— Уоррен, мне так жаль.
Он кивнул.
— Мне тоже. Я всегда чувствовал себя ответственным за нее. Я должен был защитить ее, когда мы были в том ужасном доме. Я должен был спасти ее, когда она умирала. — Уоррен всхлипнул.
Я покачала головой.
— Это не твоя ответственность.
— Разве не так? — спросил он, и его голос был полон искреннего сомнения
— Нет, — ответила я. — Ты был ребенком. Ни один ребенок не должен взваливать на себя такой груз.
Уоррен кивнул, но неубедительно. Возможно, он никогда не сбросит с себя ответственность.
Через некоторое время его плечи, казалось, расслабились.
— Вау, я никогда никому это не рассказывал.
— Твои слова не покинут эту комнату, — пообещала я.
Он улыбнулся.
— Знаю. — Уоррен минуту пристально на меня смотрел. — Все это время я думал, что один такой. Думал, что навсегда останусь одиноким, таская с собой все дерьмо.
Я переплела наши пальцы и вспомнила, как мне было больно от пореза на лице в третьем классе на игровой площадке. Потом поцеловала его костяшки и прошептала.
— Никогда больше.
После этого наш разговор принял более непринужденный оборот, и я рассказала, как росла в Ашвилле и училась в колледже. Рассказала о миссис Клейбрукс из тюрьмы и о пожелании сифилиса девушке Натана. Мы смеялись и разговаривали почти до двух утра.
Наконец, он зевнул и покачал головой.
— Как бы мне ни хотелось, но нужно идти спать. Я на ногах с четырех утра. — Он посмотрел на большие черные часы на своем запястье. — Прошли почти сутки.
— Ты прав. Не хочу завтра проспать весь день напролет, — сказала я.
Уоррен встал и протянул мне руку.
— Что у нас на повестке дня завтра?
Я пожала плечами.
— Не знаю. Возможно, сделаем одинаковые татуировки и сбежим в Мексику.
Он рассмеялся и поднял меня на ноги.
— Я бы поехал с тобой в Мексику.
Я улыбнулась, и мы поднялись вверх по лестнице. Когда достигли верха, повернулась к нему.
— Ну, спокойной ночи, Уоррен.
Он наклонился и поцеловал меня в лоб.
— Спокойной ночи, Слоан.
Я прошла в свою комнату и оставила дверь приоткрытой. Почистила зубы, и забралась под пуховое одеяло. Мой мозг усиленно работал, сна не было ни в одном глазу. Тело изогнулось под одеялом. Я обняла свою подушку и отодвинула ее в сторону. Перекатилась на другую сторону матраса. Сбросила с себя одеяло, только чтобы потом обернуть им ноги.
Мой ксанакс лежал в сумочке внизу. Полная таблетка погрузила бы меня в кому. Пока я размышляла о последствиях, которые это вызовет на следующее утро, дверь в мою спальню открылась, и Уоррен вошел внутрь.
— Ты в порядке? — спросила я через залитую лунным светом комнату.
— Да. — Он медленно подошел ко мне. — Я пришел попросить прощения.
Я посмотрела через плечо, когда он остановился у края моей постели.
— Попросить прощения за что?
Уоррен приподнял одеяло и лег рядом. Его рука обвила мою талию, а голова легла на мою подушку.
— Тебе придется простить меня за то, что я забрался к тебе в постель, — прошептал он. Затем крепко обнял меня, отчего кровать загудела.
Я уже много лет так хорошо не спала.
* * *
Звук молотка снизу вырвал меня из глубокого сна на следующее утро. Я была одна в кровати. В то время как наш «совместный сон» был ограничен буквальным значением этой фразы, мое тело было настолько удовлетворено, что мозг не мог не фантазировать на тему «что, если». От этой мысли у меня поджались кончики пальцев на ногах.
Запах свежего кофе заставил мое сопротивляющееся тело подняться с кровати, и мои ноги подкосились, когда я сделала первый шаг в сторону ванной. Мышцы напоминали желе.
Внизу Уоррен забивал гвозди в новую дверную раму вокруг моей задней двери.
— Где ты взял инструменты? — спросила я, спустившись с последней ступеньки лестницы.
Он поднял взгляд и улыбнулся.
— Мне пришлось их купить, но пилу взял напрокат. Доброе утро.
— Доброе утро. Как давно ты встал? — Я пересекла комнату и направилась в кухню.
— Я проспал и встал около семи, — ответил он.
Я рассмеялась.
— Встать в семь, значит проспать?
— Я всегда просыпаюсь в четыре, — ответил он.
Я покачала головой и достала из шкафчика кофейную кружку.
— И ты сделал кофе? Я могу к этому привыкнуть.
Отнесла кофе обратно в гостиную и растянулась на диване. Уоррен был в белой майке, и я с восхищением наблюдала, как напрягаются его бицепсы, пока он орудовал молотком.
Он заметил мою ухмылку.
— Что ты делаешь?
Я покраснела до краев совей кружки.
— Наслаждаюсь зрелищем.
Уоррен рассмеялся.
— Мне пришлось купить тебе новую дверь. Предыдущая сломана не подлежит ремонту. Макнамара должно быть очень старался.
— Вероятно. Временами он похож на слона в посудной лавке, — ответила я. — Дай знать, сколько я тебе должна, чтобы все возместить.
— Не говори ерунды. — Он качнул дверью взад и вперед. — Как тебе спалось?
Я застонала и запрокинула голову.
— Лучше, чем когда-либо в жизни.
Уоррен улыбнулся.
— Мне тоже.
Раздался звонок в дверь. Я приподнялась, но он жестом меня остановил.
— Я позабочусь об этом.
Он открыл дверь, и Адрианна застыла, когда увидела Уоррена.
— Э, кто ты? — спросила она с широко открытыми глазами.
— Все хорошо! — Крикнула я ей. — Я здесь.
Она оглядела Уоррена с головы до ног, когда прошла мимо.
— Уоррен, это моя лучшая подруга Адрианна, — сказала я. — Адрианна, это Уоррен.
Он пожал ей руку.
— Я много слышал о тебе.
Ее рот приоткрылся.
— Я ни слова о тебе не слышала. — Адрианна посмотрела на меня в ожидании ответа.
— Конечно, слышала! — Она медленно опустилась на диван у моих ног, и я наклонилась к ней. — Он тот парень, которого я заметила на фестивале в прошлые выходные.
— Тот, кто напомнил тебе труп? И теперь он устанавливает тебе дверь? — Она склонила голову набок, в ее
