к врачам.
— Доктор сказал мне есть больше клетчатки. На этой неделе я съела три чашки хлопьев с отрубями, и теперь у меня запор.
— Я же сказала тебе, Анита, попробуй льняное семя, — ответила Доди, приподняла гибкие поля своей большой красной шляпы и улыбнулась мне:
— Хорошо поплавали, милочка?
— Да, Доди. Просто отлично.
— Ну разве это не восхитительно!
Я поспешно пересела к Кайлу, пока Анита не продолжила рассказывать о своих проблемах с кишечником.
— Эта леди хоть когда-нибудь молчит? — Кайл кивнул в сторону Аниты.
— Нет. Мне, во всяком случае, в это не верится. Не возражаешь, если я сяду рядом?
— Конечно, садись. На, хлебни. — Он приподнял спинку своего шезлонга и достал из сумки-холодильника бутылку. — И как там у тебя дела с нашим атлантом? Смотрю, все на мази?
— Спасибо. — Я взяла у него бутылку. — Скорее, присматриваюсь. Между нами ничего нет.
— Да ладно. Даже отсюда было видно, как вы обжимаетесь.
Я хихикнула:
— А как на этой стадии отношений ведут себя геи?
— Ай-ай-ай. — Кайл ухмыльнулся и покачал головой. — Не переводи стрелки. Давай, рассказывай.
— Да нечего рассказывать, правда. Дез живет там. — Я указала в сторону дома Пуллманов. — Он тут на пару месяцев, как и я, так что я даже не знаю. Но он классный, правда же?
— Весьма неплох. Так ты влюблена?
— О боже! — Я поперхнулась пивом. — Нет, конечно. Это было бы ужасно. Просто кошмар.
— Ах, что-то ваш протест наигран, леди…
— Что?
— Это Шекспир.
— Хм-м… — Конечно, как любой выпускник колледжа, я читала Шекспира… но меня отвлекла игра солнечных лучей на мускулатуре Деза. Он весь так и искрился. — В общем, ничего серьезного. Просто держу себя в тонусе на случай, если мне снова захочется с кем-нибудь встречаться.
— А вдруг это прекратит быть репетицией и станет настоящими свиданиями?
— Ну… я не знаю. Но если я по-настоящему влюблюсь, это будет ужасно неловко.
— Любовь — это серьезное психическое заболевание. — Кайл устремил взгляд на воду.
— Опять Шекспир?
— На этот раз Платон.
Я скрестила руки на груди и с минуту сверлила его взглядом.
— А теперь твоя очередь. Что у вас с Фонтейном?
Он посмотрел на меня поверх очков.
— Вот был бы конфуз, если бы я в него влюбился, да? Ведь он мой подчиненный.
Невзирая на то что я в подробностях знала всю историю романтических отношений Фонтейна, Кайла в этом плане он никогда не упоминал. И это вызывало подозрения, но я решила не высказывать их, так как ни в чем не была уверена.
* * *
Остаток дня прошел словно в розовой дымке. Кругом царила гармония. Я не тревожилась о том, что будет завтра. Просто наслаждалась каждым мгновением. Прямо как мне советовала мадам Маргарет, хотя я не находила ничего особенного в ее рекомендациях. Когда солнце особенно припекало, мы шли купаться. Когда вода начинала казаться холодной — выходили на берег и лениво грелись на песке, как морские львы. Не могу припомнить, когда последний раз мне выдавался такой беззаботный денек, прожитый в свое удовольствие. Я даже не сложила аккуратно свое полотенце, бросив его валяться.
Несколько часов спустя, когда солнце уже клонилось к горизонту, Дез плюхнулся на плед рядом со мной и протянул мне пиво.
— Это последнее, — объявил он, открывая бутылку.
— Спасибо.
Мимо нас к дому прошел Кайл.
— Эй, Сэди! — окликнул он.
— А?
— Платон — идиот.
Я засмеялась и не стала ничего объяснять Дезу. Пусть гадает, о чем это мы. Дневной шум стихал. Кто-то собирался уходить, кто-то уже ушел. Наконец остались только Дез и я.
— Знаешь, я хотел сказать кое-что перед тем, как тебе в лицо угодил мяч, и не сказал.
Волнение зародилось где-то глубоко внутри меня и распространилось по телу быстрой волной. Наверняка он хочет попросить о втором свидании.
Дез отхлебнул еще пива и продолжил:
— Я помню, что ты здесь ненадолго, да и я не знаю, куда меня отправят по работе в следующий раз. Учитывая все обстоятельства, я подумал, что будет лучше, если мы с тобой останемся в платонических отношениях. Давай просто будем друзьями. Что скажешь?
Друзьями. Друзьями? Друзьями! Да он что, издевается?! Он тут весь день красовался, как павлин, терся об меня в воде, водил меня, как рыбку на крючке, а теперь включил задний ход? Что за ерунда? Я тут таю от него весь день — и вместо того, чтобы предаться любви, предаюсь жгучему, как лава, отчаянию. Нет, серьезно! Что за мудак! Я разозлилась и не собиралась это скрывать.
Он взглянул на мое помрачневшее лицо и рассмеялся. Да он, похоже, садист. Еще и смеется! Это просто невероятно.
А потом он обнял меня за талию, уткнулся лицом куда-то в мою шею и зашептал:
— Да я просто прикалываюсь, Сэди. На самом деле я жутко хочу только одного: сорвать с тебя всю одежду.
Я дара речи лишилась. Сорвать одежду? Он правда только что сказал именно это? И… я должна была быть потрясена. И возмущена. И вообще, нормальная девушка дала бы ему пощечину. А самая правильная девушка встала бы и ушла. Но, увы, не выйдет из меня ни нормальной, ни правильной девушки, потому что я тоже начала ржать. Почему бы и нет. Все наши заигрывания с самого начала пошли вкривь и вкось, так почему же теперь все изменится?
— Это нечестно, — наконец-то ответила я, все еще тяжело дыша.
— Прости. — Дез обнял меня покрепче. — Но, блин, видела бы ты свое лицо!
— Да-да, верю.
Я положила голову ему на плечо.
— Ты так уверен в себе, да?
Он перестал смеяться и просто ответил:
— Нет.
Мне казалось, что это далеко не так. Но спорить я не стала, потому что поняла вдруг по его глазам, что сейчас он меня поцелует.
Впервые я поцеловалась с мальчиком, чьи губы были на вкус как жевательная резинка, от него пахло свежескошенной травой, и сочетание это было острым и сладким. Незабываемым. Ни один поцелуй с тех пор не был таким вкусным и ароматным — до сего момента.
Это был безупречный поцелуй. Вначале неуверенный, изучающий, он постепенно обрел идеальную глубину. Он был намного прекраснее, чем я могла себе вообразить, — а я, между прочим, очень живо это воображала. Рука Деза удерживала меня за талию, когда я повернулась, чтобы оказаться в его объятиях. Поцелуй закончился слишком быстро, и я вздохнула, словно Джульетта, стоящая на балконе в ожидании Ромео.
* * *
Я поднялась по ступенькам и чуть не наткнулась на Фонтейна и Кайла, которые затаились на террасе.
