alt="" src="images/i_069.jpg"/>
Обедня в московском Благовещенском соборе.
Художник Степан Шухвостов. 1857
Врач Ф. И. Иноземцев 26 января 1847 года впервые в России применил эфирный наркоз при хирургической операции.
Манифест 14 марта 1848 года Николая I в связи с революционными событиями в Европе, провозгласивший ужесточение внутренней политики в России.
Торжественное освящение 3 апреля 1849 года Большого Кремлевского дворца в Московском Кремле, построенного по проекту архитектора К. А. Тона.
Капитан Г. И. Невельский 6 августа 1850 года поднял российский флаг в устье Амура и основал пост Николаевск.
Открылось 1 ноября 1851 года движение по Николаевской железной дороге между Санкт-Петербургом и Москвой.
Турция 4 октября 1853 года объявила войну России. В результате заносчивой и ошибочной внешней политики Россия возбудила к себе всеобщее нерасположение Европы, что и было основной причиной Крымской войны.
Нравственное потрясение неудачами начала Крымской кампании сломило железное здоровье императора, надорванный организм не вынес простуды, и Николай I скончался 18 февраля 1855 года. Его похоронили в Петропавловском соборе.
Император Александр III Александрович (1845–1894)
Сын императора Александра II и императрицы Марии Александровны. Родился 26 февраля 1845 года в Санкт-Петербурге.
Воспитание великий князь Александр Александрович, которого в детстве прозвали Бульдожкой, получил весьма поверхностное. Все внимание родителей было направлено на старшего сына и наследника престола Николая Александровича. Когда цесаревич внезапно 12 апреля 1865 года скончался в Ницце, Александр II вручил его невесту — дочь датского короля, принцессу Марию-Софию-Фредерику-Дагмару, после принятия православия Марию Федоровну, — второму сыну Александру и поручил О. Б. Рихтеру заняться образованием двадцатилетнего нового наследника.
«Оттон Борисович говорил мне, — вспоминал Н. А. Епанчин, — что он пришел в ужас, когда узнал, как пренебрегали образованием Александра Александровича. По-русски он писал едва-едва грамотно, познания его по всем научным предметам были весьма ограничены… Александр Александрович занимался хорошо, усердно исполнял учебную работу и проявил одну из основных черт своего характера — добросовестное отношение к своим обязанностям. Он не был быстр на соображение, но вдумчиво вникал в учебные занятия и, уяснив себе какой-либо вопрос, уже твердо держался усвоенного».
Правление императора Александра III (1 марта 1881 года — 20 октября 1894 года) часто называют самым спокойным временем в России, а сурового и могучего с виду монарха — царем-миротворцем.
Было чем похвалиться. За тринадцать лет царствования Александра III банковские капиталы России увеличились на 59 %, длина железных дорог — на одну треть, во внешней торговле вывоз товаров наконец стал превышать ввоз. Но многое из нужных дел совершалось не благодаря, а вопреки деятельности центральной власти, а показатели роста бюджетных доходов и расходов не впечатляли, потому что их отправной точкой была обнищавшая за время русско-турецкой войны 1877–1878 годов страна.
Портрет Александра III с рапортом в руках. Художник Валентин Серов. 1900
Самые горькие и жестокие слова о рутинном управлении страной в эпоху Александра III вышли из-под пера не злобствующего социалиста, а русского патриота, талантливого историка В. О. Ключевского.
«Наступило царствование Александра III, — пишет он. — Этот тяжелый на подъем царь не желал зла своей империи и не хотел играть с ней просто потому, что не понимал ее положения, да и вообще не любил сложных умственных комбинаций, каких требует игра политическая не менее, чем карточная. Сметливые лакеи самодержавного Двора без труда заметили это и еще с меньшим трудом сумели убедить благодушного барина, что все зло происходит от преждевременного либерализма реформ благородного, но слишком доверчивого родителя, что Россия еще не дозрела до свободы и ее рано пускать в воду, потому что она еще не выучилась плавать. Все это показалось очень убедительно, и было решено раздавить подпольную крамолу, заменив сельских мировых судей отцами-благодетелями земскими начальниками, а выборных профессоров назначаемыми прямо из передней министра народного просвещения. Логика петербургских канцелярий вскрылась догола, как в бане. Общественное недовольство поддерживалось неполнотой реформ или недобросовестным, притворным их исполнением. Решено было окорнать реформы и добросовестно, открыто признаться в этом. Правительство прямо издевалось над обществом, говорило ему: вы требовали новых реформ — у вас отнимут и старые; вы негодовали на недобросовестное искажение высочайше даруемых реформ — вот вам добросовестное исполнение высочайше искаженных реформ. Так правительственная провокация получила новый облик. Прежде она подстерегала общество, чтобы заставить его обнаружиться; теперь она дразнила[7] общество, чтобы заставить его потерять терпение. Результаты соответствовали изменению провокаторской тактики: прежде так или этак вылавливали подпольных крамольников, теперь и так и этак загоняли открытую оппозицию в подпольную крамолу».
Прав ли Ключевский? Не перегнул ли палку, укоряя царя и правительство?.. Как хочется верить, что Россия в конце XIX века процветала, царь заботился о счастье своих подданных, министры — о просвещении и прокормлении народа, великие князья и прочее дворянство — о духовном и телесном здоровье нации, полиция — об охранении чести и безопасности каждого гражданина! Но где в великой и честной русской литературе, изображающей русскую жизнь 1880-х — 1890-х годов, отыскать эти идеалистические картины?.. Роман Льва Толстого «Воскресение» — протест против равнодушия чиновничьей России к судьбам населяющих ее людей. «Гарденины» Александра Эртеля рисуют безрадостную картину русского захолустья. Очерки Глеба Успенского «Власть земли» и «Живые цифры» — это мучительный стон писателя, наглядевшегося на крестьянскую и фабричную жизнь. Безумием было бы утверждать, что землепашец процветает, сравнив его избу с дворянской усадьбой, его зипун с шубой волостного писаря, его похлебку с обедом гвардейского поручика.
Государство как будто нарочно не желало, чтобы большинство его жителей перекочевало из допетровской эпохи в XIX век. Особенно страдали окраины обширной страны, о которых, кажется, вовсе позабыли. «По Амуру живет очень насмешливый народ, — пишет А. С. Суворину 27 июня 1890 года из Благовещенска А. П. Чехов, — все смеются, что Россия хлопочет о Болгарии, которая гроша медного не стоит, и совсем забыла об Амуре. Нерасчетливо и неумно».
«Пермский губернатор, бывший в Петербурге более двух месяцев, — записывает в дневнике 22 декабря 1886 года государственный секретарь А. А. Половцев, — видел министра внутренних дел лишь однажды по приезде на самое короткое время, и теперь уезжает, не видев его вторично, а между тем, пермское царство в настоящую минуту представляет много требующих разрешения вопросов».
Личность Александра III современникам и потомкам, за исключением эпохи советской власти, преподносилась в легендарном ореоле: согнул кочергу, навел в стране порядок, ответил курьеру: «Европа может подождать, пока русский царь ловит рыбу». Исторические анекдоты о предпоследнем монархе сочиняли ради желания засветить нимб над российским самодержавием, превратившимся в конце XIX века в маскарадную потеху… Кстати, император мог бы и отложить удочку ради неотложных дел, будь он добросовестным правителем. Многие современники отмечали, что Александр III отнюдь не был добродушным и степенным человеком, каким его сделали предания. Он часто сердился, ворчал и нелегко забывал даже малейшую обиду. Его нелюдимость,
