полчаса. Можем пойти туда, когда захотим.
– Идем сейчас? – Бри выходит из номера. – Возьму сумку. А вам, девчонки, ничего не надо?
– Разумеется, надо, – восклицает Фейт. – Нам тоже нужны сумки.
– О, мне она не нужна, – сообщает Анаис. Затем понимает, что это значит, она еще немного может остаться в номере, и корректирует цель: – Но мне нужно взять… мобильник. Оставила его заряжаться.
Ее поникший внешний вид заставляет горло сжаться. В буквальном смысле. Почти беру ее за руку, чтобы удержать, закрыть дверь в номер и забить на весь мир, спектакль с фонтанами и Лас-Вегас, но Фейт дожидается ее, и я понимаю, что должен усмирить себя.
Должен дать нам время и пространство. Дать отношениям возможность быть нормальными. Это желание будет преследовать нас, пока не сожрет. Оно постоянно приводило к проблемам, и мы не должны попадаться в те же ловушки, так что я даю Анаис уйти из моего номера.
Уже скоро снова увижу ее и снова почувствую возбуждение из тех времен, когда знал точное время ее появления на кухне утром, в тренажерном зале или на занятиях, и тело цепенело от желания взглянуть на нее.
Встряхиваю головой, чтобы отдалить воспоминания, и беру телефон. Звоню Брейдену. Он развлекается дома у Дэвисов. Он любит их и считает семьей, тогда как я порой ощущаю себя неблагодарным, хотя это не так. Я тоже желаю добра Люку и Жюльен… Правда, испытываю трудности, чтобы показать это.
Брейден передает трубку тренеру, и я обещаю, что приеду домой на Рождество.
– Не подведи на этот раз. Жюльен расстроилась, что ты не приехал. Она скучает по своему мальчику.
Жюльен.
Она считает меня своим мальчиком.
Она никогда не пыталась заставить меня называть ее мамой. Приняла меня и дала время открыться, шаг за шагом, без спешки и не наседая. Я оценил это и проникся. Очень сильно. Она куда ближе любой матери, которая когда-либо у меня была, и я тоже по ней скучаю.
Невероятно. Я по кому-то скучаю, и кто-то скучает по мне. Это очень трогательно.
Есть еще один человек, которого хочу услышать. Беспокоит, что она не отвечает. Уже несколько раз звонил ей, но так и не смог дозвониться. Знаю, что для Виолет возвращение домой болезненно, так что в очередной раз набираю ее номер и слушаю гудки в трубке до тех пор, пока не звучит голос автоответчика.
– Эй… Виолет. Ты не отвечаешь и… В общем, я беспокоюсь. Пожалуйста, перезвони мне, ладно?
В беспокойстве завершаю вызов. Возможно, сейчас следовало оставить ее в покое, чтобы смог переварить путешествие с Анаис.
Засовываю телефон в карман без лишних раздумий, и в тот же миг кто-то стучит в дверь. Хватаю кожаную куртку, кошелек и выхожу.
– А вот и я.
Использую лучшую улыбку, прогоняя смутные мысли. Анаис улыбается в ответ, и становится очевидным, что эти несколько долгих минут помогли нам вернуть самоконтроль.
– Нас ждет представление.
Должен признать, что эта идиотская штука, на которую отправились поглазеть не без моего участия, неожиданно оказалась удивительным спектаклем.
Фонтан выглядит словно живой, а струи воды будто балерины танцуют под мелодию «Billie Jean» Майкла Джексона.
Отрываю взгляд от представления и гляжу на Анаис, которая с восхищением следит за игрой фонтанов.
Она стоит в черной курточке, которую надела, чтобы не замерзнуть вечером. На ногах темные «Конверсы», а волосы собраны в высокий хвост.
Анаис выглядит изумительно, и ничто не может заставить выкинуть из головы эту навязчивую мысль.
Могу одолеть чувства к ней, когда она далеко, но стоит оказаться рядом с ней, ощущения превращаются в химию, которая управляет мной.
Наши взгляды встречаются. Анаис смотрит на меня, и ее улыбка медленно гаснет, а затем вспыхивает вновь, когда видит мою. Мы подвигаемся друг к другу. Я обнимаю ее сзади, и она благодарно вздыхает, кладя голову на мое плечо.
Не произносим ни слова, даже когда замечаем, что Фейт с Бри смотрят на нас.
Это похоже на один из тех редких моментов покоя, за который цеплялись, когда то, кем мы становились, одолевало нас.
Когда все вокруг казались врагами.
Когда были врагами себе.
– Как прекрасно, Дез.
Сильнее прижимаю ее к себе, лаская запястья. На них больше нет браслетов, и я нащупываю пальцами несколько шрамов. Анаис замирает. Продолжаю движения. Прикасаюсь к ним и плавно рисую концентрические круги до тех пор, пока не расслабляется, снова сделав глубокий вдох. Анаис смиряется с тем, что больше не одна, несмотря на то что, по крайней мере на словах, требую от нее сражаться в этой битве.
– Да, Анаис, это прекрасно.
Речь не только о представлении.
Думаю о том, что находиться вот так, вдалеке от всего, испытывая новую ответственность за нас, по-настоящему прекрасно.
В кармане гудит телефон, но не обращаю на него внимания. Однако становится очевидным, что кто бы это ни был, хочет услышать меня прямо сейчас, поскольку спустя мгновение мобильник начинает звонить.
Анаис слышит его звук и бросает на меня смущенный взгляд. Она думает о том же, о чем и я.
– Извини. Должно быть, что-то важное.
Анаис молча кивает и отходит в сторону.
– Слушаю?
– Дез…
– Виолет?
Мне не нравится тон ее голоса.
– Эй, ты заставила меня поволноваться. Что происходит?
– Н-ничего. Я была л-лишь немного занята.
– Ты плачешь…
– Нет.
– Как же. Я слышу, что ты плачешь. Какого черта происходит?
– Дез, я же сказала, что ничего не случилось.
Тон ее голоса теперь становится жестким, и Ви, судя по всему, намерена уйти от расспросов.
– Я знаю, что не в том положении, чтобы чего-то требовать, Виолет, но не отталкивай меня, пожалуйста. Мы же друзья…
Молчание. Долгое молчание. Оно кажется бесконечным, пока, наконец, Виолет не отвечает:
– Значит, вот кто мы такие, Дезмонд? Друзья? Спустя сколько времени ты так решил?
Вот дерьмо! Не хочу отвечать на все это, но да, мы, по крайней мере, друзья.
По крайней мере, друзья.
Тревога звенит в голове, блокируя слова.
– Окей, я попробовала дружбу, но оказалась к этому не готова, Дез. Мне жаль.
– Что ты имеешь в виду?
– Мы не можем быть друзьями и, кажется, никем другим. Так что будет лучше нам больше не видеться и не созваниваться.
– Виолет! Ты сказала, что…
– Я помню, что говорила, но не была искренней. Кроме того, вероятно, не вернусь в кампус. По крайней мере, не сейчас. Возможно, п-после Рождества.
Ее голос дрожит.
Какого черта…
– Ви, ты можешь сказать, какого черта происходит? Хочешь вынудить меня приехать к тебе?
– Нет! Не хочу, чтобы ты
