Вас.
– Хотите сказать, что мой малыш… Что я… – девушка занервничала и начала жадно ловить воздух ртом, как если бы задыхалась.
Приборы, показывающие ритм сердца и давление громко запищали.
– Успокойтесь. Вы всё ещё беременны.
Мысли Марины закружились как в калейдоскопе. Жозе выбрал её! А она-то всегда считала, что не нужна ему. Что он с ней только из-за ребёнка. А теперь получается…
Порог палаты переступил португалец. Он выглядел совершенно измождённым. Тёмные круги пролегли под глазами. Лицо было земельного цвета. Обычно тщательно ухоженная небритость стала клочковатой и неопрятной. Судя по помятой несвежей одежде, мужчина давно не переодевался.
– Привет, – надтреснувшим голосом произнёс Жозе.
– Привет, – попыталась изобразить улыбку Марина, но тут же поморщилась от боли.
– Как ты?
– Не очень. И ты, смотрю, тоже…
Феррейра смотрел на заплывший фиолетовым синяком глаз своей жены, на многочисленные порезы от стекла на лице. Из девушки торчали какие-то трубки. Левая рука была забинтована. От врача португалец узнал, что кроме внешних повреждений у пианистки были сломаны два ребра, одно из которых задело лёгкое. А также разорваны связки на ступне. Но всё это были мелочи. Главное, Марина осталась жива.
– Я думал, что потерял тебя, – прошептал Жозе, присаживаясь на стул.
Он взял русскую за руку и уткнулся в неё лицом. Когда португалец поднял глаза, в них дрожали слёзы.
– Я люблю тебя, – еле слышно произнёс он.
Марина потеряла дар речи.
– Прости, что так долго не говорил тебе об этом. Ты – самое дорогое, что есть у меня в жизни.
Губы девушки задрожали. В горле стоял ком.
– Я тоже люблю тебя, Жозе, – хрипло выдавила она.
Феррейра замер. Признаваясь в любви, он не рассчитывал на взаимность.
– Господи… – улыбка радости озарила мрачное лицо мужчины.
Он с силой сжал руку Марины.
– Эй, осторожнее! – шутливо прошептала она.
– Девочка моя! – португалец не мог сдержать нахлынувшие чувства и вскочил со стула, чтобы обнять жену, но вовремя вспомнил про её сломанные рёбра.
Мужчина нежно поцеловал девушку в губы.
– Meu anjo, я так люблю тебя, – Феррейра погладил Марину по голове.
– Что теперь будет с нашим малышом? – робко спросила она.
– Врач сказал, после лекарств, которые были необходимы, чтобы спасти тебе жизнь, есть большая угроза выкидыша. Но если сохранять постельный режим какое-то время, то риск можно сократить.
– В филармонии уже наверняка пожалели, что пригласили меня, – грустно ответила Марина.
– Плевать. Ты вообще можешь больше не работать. Сейчас самое главное – твоё здоровье.
Девушка устало закрыла глаза. Разговор с Жозе забрал у неё последние силы. Но, несмотря на это, счастье, наполнявшее её сердце, было безграничным. Марина наконец-то поняла, что любима.
Эпилог
После выписки из больницы, Жозе окружил Марину такой заботой и любовью, что девушка просто не верила в реальность происходящего. Португалец старался каждую свободную минуту проводить со своей женой. Никому не позволял ухаживать за ней, пока пианистка не могла ходить из-за повреждённой ступни. Сам мыл девушку в ванной, расчёсывал волосы, наносил крем на кожу. Не пропустил ни одного обеда или ужина. Требовал накрывать на стол в их спальне. Руководил работами по ремонту в детской. По вечерам вместе с Мариной выбирал по каталогам в Интернете игрушки и одежду для малыша. А на следующий день ехал по магазинам и возвращался с целым ворохом пакетов. Каждую ночь Феррейра устраивался в постели рядом с женой, нежно обнимал её и долго шептал слова любви.
Когда русская изъявила желание начать учить португальский язык, Жозе стал для неё терпеливым преподавателем. Без устали спрягал глаголы и повторял разговорные фразы. Совсем скоро девушка смогла изъясняться простыми предложениями на языке мужа. Это стало отдельным предметом гордости португальца. Обладая тонким музыкальным слухом, Марина понимала, что у неё ужасный акцент. Но Жозе это ни капли не смущало. Он не переставал хвалить свою жену и восторгаться её успехами.
Единственное, что на несколько минут омрачило безграничное счастье Марины, – известие об аресте бывшего мужа. Его обвинили в махинациях с недвижимостью. Несмотря на все страдания, которым подверг её Белов, пианистка не желала Олегу зла.
В декабре в дом дяди переехал Эдуарду. Его мать безумно влюбилась в какого-то бразильца и улетела с ним в Южную Америку на неопределённый срок. О том, чтобы взять сына с собой, Эштер даже не подумала. Но это было к лучшему. Наконец-то, у мальчика появилась нормальная семья.
Своё первое католическое Рождество Марина встречала с большим животом в окружении самых любимых людей. В гостиной стояла большая ёлка, которую украшал Жозе и Эдуарду. Под деревом лежала гора подарков. Для русской было немного странно отмечать зимний праздник без снега.
– Не переживай, мой ангел, – успокаивал жену португалец. – Если захочешь, то в следующем году мы поедем туда, где много-много снега.
– В Россию? – со смехом спросила Марина.
– Как скажешь. В Россию, на Аляску, на Сереный Полюс. В любую точку мира. С тобой я готов ехать куда угодно.
Утром двадцать пятого декабря все спустились в гостиную разбирать подарки. Эдуарду Санта-Клаус принёс мешок сладостей и железную дорогу. Мальчик о ней давно мечтал. Вашку получил вязаный свитер и бутылку конька многолетней выдержки. Руи – большой пакет собачьих печенек. Лакомство, ради которого пёс был готов выполнять любые команды. Бурю эмоций у щенка вызвали новые мячики. Щенок беспрестанно их грыз и закатывал под шкафы и кровати.
– Это тебе, моя маленькая, – Жозе протянул небольшую коробочку Марине.
– Я уже совсем не маленькая, – посмеялась жена, намекая на свою раздавшуюся фигуру.
– Для меня ты всегда будешь маленькой, мой ангел.
Марина открыла подарок. На бархатной подушечке лежало кольцо с крупным сапфиром в обрамлении бриллиантов.
– По своей глупости я лишил тебя помолвки, – пристыженно произнёс португалец. – Вот, исправляюсь.
– Жозе… – пианистка поцеловала своего мужа. – Ты – самый лучший. Спасибо. А мой подарок тебе вон там, за ёлкой, у стены.
Мужчина достал большой прямоугольник в тёмно-синей обёртке. Он быстро сорвал бумагу и застыл в изумлении. В руках Жозе была картина с изображением древнегреческого бога, покровителя виноделия.
– Это же… Это же…
– Да, любимый, перед тобой – «Дионис». Подлинник.
– Боже, Марина, но ведь эта картина стоит целое состояние.
– Ну, я была неплохо застрахована на случай аварий и увечий, – засмеялась пианистка. – Подумала, что, во-первых, моему мужу не помешает покровитель, раз уж он у меня винодел. А во-вторых, весёлый парень в окружении нимф, будет гораздо лучше смотреться в гостиной вместо того мрачного натюрморта с пожухшими цветами и черепом.
– Спасибо, – только и смог прошептать португалец.
В
