Феррейра было не до вежливости. – Её доставили к вам после автомобильной аварии, – тяжело дыша добавил он.
Медсестра посмотрела на него спокойным взглядом. У неё таких истеричных родственников за день было несколько десятков.
– Вы кем приходитесь пациентке?
– Мужем, – ответил португалец, протягивая удостоверение личности.
– Сеньора в операционной, – коротко бросила женщина, глядя в компьютер. – Больше никакой информации пока нет.
Жозе прошёл в отделение. Опустился на скамейку у стены прямо возле дверей операционной. Вокруг стояла оглушающая тишина. Никто не выходил и не заходил в помещение. Потянулись долгие минуты ожидания. Время превратилось в вечность.
Перед глазами Феррейра стояло лицо счастливой Марины в Азеньяш-ду-Мар. Её тонкие пальцы на клавишах рояля. Умоляющий взгляд, когда она пришла к нему за помощью два месяца назад. В ушах звучал серебристый смех девушки во время игр с собакой. Смех сменялся то грустным ноктюрном Шопена, который пианистка часто играла, то стонами страсти в полумраке спальни Жозе. Перебирая воспоминания, как чётки, мужчина старательно пытался найти ответ: за что судьба наказывает его? В чём он так провинился? Только-только отношения с русской начали налаживаться, и у португальца зародилась надежда, что, возможно, у них получится настоящая семья. И вдруг эта авария…
– Вы муж пострадавшей? – низкий мужской голос вырвал Жозе из вакуума.
Португалец поднял глаза. Перед ним стоял врач в хирургическом костюме, испачканном кровавыми пятнами. Феррейра, никогда не боявшийся вида крови, невольно содрогнулся. Ведь он понимал, что это была кровь его любимой женщины. Под подбородком у мужчины крепкого телосложения болталась медицинская маска. Доктор выглядел уставшим и измождённым.
– Да, – нервно сглатывая слюну, ответил Жозе и поднялся с сидения.
– У меня для Вас не очень хорошие новости, – хмуро сказал врач.
Сердце пропустило удар. Португалец побледнел и сжал до боли в суставах кулаки.
– Нам удалось остановить внутреннее кровотечение и временно стабилизировать Вашу супругу. Но для дальнейших действий мне нужно согласие родственников.
– В чём дело? Я подпишу любые бумаги, только спасите её, – волна страха, сковавшая мужчину секунду назад, начала отступать. Пот заструился по спине.
– В этом проблема. Вам нужно принять серьёзное решение, сеньор. Медикаменты, которые необходимы, для жизнеобеспечения пациентки, могут нанести непоправимый вред ребёнку. Проще говоря, скорее всего она потеряет его. Прежде чем поставить свою подпись на документах, Вы должны сделать выбор, кого нам спасать: Вашу супругу или эмбрион.
Не думая ни секунды, Феррейра твёрдо произнёс:
– Спасайте мою жену. Где подписать?
– Вы уверены в своём решении? Возможно, Вам нужно немного времени, чтобы подумать. Наши сотрудники могут подробно объяснить…
– Не надо мне ничего объяснять, – прервал врача Жозе. – Сделайте всё возможное, чтобы спасти Марину.
– Хорошо. Тогда пройдите на сестринский пост для оформления документов.
Феррейра молча развернулся и пошёл по коридору. Потерять ребёнка было для португальца болезненно. Чудовищно. Но потерять Марину и того хуже. Это означало для него смерть. В душе, Жозе надеялся, что жена простит его за такой выбор.
Глава 28
– Вы можете поехать домой. Если сеньора Белова придёт в сознание, мы сообщим, – медсестра в пятый раз за последние сутки подошла к португальцу, который сидел в коридоре.
Марина находилась в палате интенсивной терапии. Врачи не давали никаких прогнозов, ограничиваясь скупыми словами о том, что состояние пациентки стабильно. У Феррейра уже не было сил задавать вопросы. Стабильно что? Стабильно плохо? Стабильно хорошо? Неизвестность сводила мужчину с ума.
– Спасибо. Я подожду здесь, – упрямо ответил Жозе.
Женщина в медицинском костюме сочувственно посмотрела на португальца. За годы работы в реанимации она видела разных родственников пациентов. Этот мужчина выделялся из общей массы. Не потому, что от него за километр пахло деньгами, а потому, что с виду железный и лишённый сантиментов человек казался потерянным. Отчаявшимся. Сломленным. Этот резкий контраст бросался в глаза и заставлял персонал больницы смириться с постоянным присутствием посетителя в коридоре. Никому из врачей или медсестёр и в голову не приходило, что в душе Жозе проклинал себя за то, что так и не сказал Марине о своей любви. А теперь может быть слишком поздно. Как никогда раньше Феррейра осознал в полной мере смысл слов: лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал. Он так боялся быть отвергнутым, что трусил, каждый раз, как фраза: «Я люблю тебя», готова была сорваться с его губ. Три простых слова, которые так трудно порой бывает произнести. Три простых слова, которые всё могут изменить.
Внезапно медсестра пробежала по коридору и скрылась в палате Марины. Следом за ней быстрым шагом прошёл врач. Жозе занервничал. Он не мог больше сидеть на месте. Подошёл к двери комнаты, но не успел и переступить порог, как медработник, вытолкнула его обратно в коридор.
– Вам сюда нельзя! – строго сказала она.
– Что случилось? Почему вдруг такая суматоха?
– Сеньора очнулась.
– Можно мне её увидеть, пожалуйста.
– Нет. Когда пациентку переведут в обычную палату, тогда и навестите.
– Пожалуйста, – Жозе схватил за руку медсестру и пристально посмотрел на неё.
В глазах сильного взрослого мужчины застыли мольба и отчаяние. Феррейра смотрел на женщину так, словно от её решения зависела его жизнь.
– Хорошо, – сдалась медсестра. – Когда уйдёт врач, я Вас позову.
***
Марина открыла глаза и ощутила боль во всём теле, как если бы её пропустили через мясорубку. При каждом вдохе в бок вонзались раскалённые вилы. Один глаз не открывался. Ступня тянула и ныла.
– Как Вы себя чувствуете? – спросила медсестра.
Пианистка промолчала.
– Вы в Лиссабоне, в больнице. Вы попали в аварию, – поясняла женщина.
Русская помнила это. Скрежет металла, осколки стёкол. Удары со всех сторон.
– Можно мне зеркало, – тихо сказала пациентка. Марину очень волновало, что с её лицом что-то произошло.
Медсестра задумалась на секунду и слишком ласково произнесла:
– Лучше через пару дней. Когда отёк спадёт. В любом случае, на лице раны неглубокие.
– Дайте мне зеркало, – настойчиво повторила девушка.
Медработник со вздохом ушла. А когда вернулась, протянула Марине раскрытую пудреницу. Пианистка коротко вскрикнула, испугавшись своего безобразного лица в лиловых кровоподтёках. Щёки, подбородок и лоб покрывали порезы от стекла. Русская дрожащими руками вернула зеркало медсестре.
– К Вам посетитель.
– Не хочу никого видеть, – Марина была в шоке от того, что стало с её лицом.
– Это Ваш муж.
– Всё равно.
– Сеньора, он двое суток провёл в коридоре, ожидая, когда Вы очнётесь, – вкрадчиво произнесла сестра.
И, немного помолчав, добавила:
– Вы остались живы благодаря ему.
– То есть? – Марина непонимающе посмотрела на женщину.
– Когда возник выбор: спасать Вас или ребёнка, сеньор Феррейра, не задумываясь, выбрал
