и первые раунды проходили быстро. Илия даже не успевал сосредоточиться, как маршал уже бежал к нему, чтобы остановить бой. Публика ликовала, видя победы их молодого короля. Илия улыбался, но сомнение снедало его. После полуфинала остался он и Гаро. Перед последним боем он зашел в пальерский шатер и дал всем знак не вставать.
– Прежде чем я вернусь на ристалище, хочу узнать, – свирепо начал он, – кто из бойцов мне поддавался? Мне не нужны уступки и форы. Меня не зазорно победить!
Рыцари слушали, как их отчитывают, и молчали. Один только Оркелуз, проигравший Илии в полуфинале, осмелел и сказал: «А никто и не поддавался, сир. Я так точно бился в полную силу. Только я опомниться не успел, как вы меня засыпали ударами. Причина в вашей подготовке или в ином, о чем мы можем только гадать, но вы сражаетесь, как танцуете. Так беспощадно и играючи, что я за всю жизнь не встречал подобных дуэлянтов. Сир, нам льстивость не свойственна. Вы лучше всех нас». Остальные с благодарностью смотрели на товарища, который смог найти слова.
– Все так, Ваша Истинность. Мы восхищены вашим фехтованием. Я наблюдал со стороны, но подтверждаю слова сэра де Луази. Вы мечник редкого мастерства, – произнес пальер, один из старших среди участников.
Эмоции Илии медленно догоняли сознание: он понимал, пальеры не могли бы солгать, даже если бы действительно поддались. В шатер вошел Тристан, но, увидев Илию, отступил на шаг, освобождая ему путь на выход. «Пора». Король и следом Гаро ушли. Тристан оглядел присутствующих и спросил, что он пропустил.
Последняя дуэль прошла ярко. Гаро был стойким и уже приготовился противостоять сильному противнику. Но даже его, могучего и умелого, орудующего двуручником, Илия одолел. Вскинутый острием в небо Лоридаль ликовал, сияя на солнце так ярко, что слепил глаза. Его меч узнал битву в лицо. Он, прогнивший и развалившийся, переждал эпохи в погребальной ладье. Он не видел войн с пушками, мушкетами, винтовками, пулеметами, бомбами. Лоридаль был знаком с войной близко, ближе, чем все его оружейные потомки. Перекованный, он узнал ее образ, как узнают старого друга. Король крепче сжал рукоять и ощутил, как Эльфред внутри него стал старше, как государь затмил администратора из душного кабинета. Илия приблизился к скамье, где под зеленым, колышущимся на ветру навесом расположился Суд Дам во главе с восхитительной и восхищенной им Лесли Гавел. Илия вежливо поклонился матери. Ему поднесли громоздкий микрофон.
– Ваше Величество королева, – прогрохотал его голос в динамиках на столбах. – Вы украсили сегодняшний праздник и своими идеями, и своим присутствием. Никто не сумел бы организовать турнир лучше вас.
В ответ на бурные овации Лесли одновременно кокетливо и сдержанно помахивала рукой. Илия продолжил:
– Вы первая леди Эскалота, я бы не смог предложить вам титул выше. Поэтому, с вашего позволения, я хочу посвятить свою победу памяти моей невесты.
Лесли приложила ладонь к груди и закивала, моргая, чтобы сдержать внезапные слезы. Илия всегда мог ее расстрогать, и теперь он себе не изменял. А сам был в ярости – она нахлынула моментально. Он вдруг понял, что инстинктивно выполнил инструкции Первого Советника: не произносить имени Гислен публично, кроме оговоренных речей, где контекст был уместен. В эту емкую сухую фразу Первый Советник вместил боль потери, которую Илия носил в себе и на себе: в сердце и на галстуке, синей лентой.
Король удалился переодеваться. Тристана он не отвлекал от подготовки: тот был собран, стоял у выхода из шатра и сосредоточенно всматривался в лошадиные стойла. Тем временем конный турнир без короля не начинали. На ристалище публику развлекали актеры театра в пышных исторических костюмах, изображавшие какой-то фольклорный сюжет. Перед поклоном труппы ведущий провозгласил: «Артисты Эскалотского театра драмы представили вариации из цикла пьес Оливье Трувера „Столетний сезон“…», – а дальше Тристан не слушал. Он вцепился в край полога, сжав его в кулаке. Он смотрел вдаль, вытянув шею, как гусь. Илия вдел руки в рукава мундира и подошел к другу, положив руку на плечо.
– Да все нормально, – тихо ответил тот, поворачиваясь, – сир.
– Хочешь, потом обсудим?
Тристан посмотрел под ноги.
– Что тут обсуждать? Я окончил Пальеру, покинул фронт, на моем посту масса возможностей. А я даже не доберусь прочесть письмо наставника! – выплюнул он, почти шипя. – Это не новость: я знаю, кем был мой отец. Я собрал все его работы, какие нашел, пока мы готовились к поступлению на военную кафедру. Я наизусть их знаю, а толку? О нем самом везде пара строк.
Он говорил тихо, даже несмотря на то, что это был отдельный королевский шатер, а слуги стояли далеко от входа.
– Возьмешь отпуск? – предложил Илия. – Хотя бы на пару дней. По моему распоряжению. Перед отъездом в Радожны просто разбери дела.
Тристан благодарно согласился. Илия вышел на свет и проследовал к своему месту под навесом – рядом с Лесли. Он подал знак начинать. Первые рыцари съехались. Для горожан и приезжих такие развлечения были в новинку. Это деревня при Пальер-де-Клев привыкла к помпезным выпускным экзаменам и праздникам Ордена, и иногда на севере Эскалота в провинциях проводились мелкие местечковые турниры. Индустриальная столица же наблюдала рыцарей в доспехах только в театральных постановках.
Несмотря на долгий день, пальеры, сражающиеся верхом, освещенные рыжими лучами заката, произвели фурор. В полуфинал вышли Гаро, Оркелуз и Тристан, в очередной раз подтвердив свое первенство в Ордене и заслуженное камергерство. Гаро отправил герольда объявить, что он уступает финал товарищам. На прошлом турнире Тристан одолел Оркелуза, и тот давно хотел взять реванш. Гаро снялся с соревнований, выехав на ристалище с белым флажком на копье, а ведущий объяснил зрителям причину. Финал был быстрым и эффектным. Оркелуз сломал два копья, Тристан – одно, а третий съезд отдал победу Оркелузу. Вместе с золотым дубовым венком ему вручили золотую фибулу с розой – ее он мог подарить любой из сидящих на трибунах дам и назвать ее «Королевой турнира». Де Луази обратился к Лесли:
– С позволения Вашего Величества Леславы и моего короля я бы хотел отступиться от традиции и выбрать «Королеву турнира» не из присутствующих леди, – сказал он и поклонился.
Лесли повернулась к Илии, улыбнулась и пожала плечами, выражая, что не противится. Король кивнул, выказав согласие. Оркелуз подхватил золотую розу с красной подушки в руках герольда и направился к шатрам. За перегородкой ристалища, ближе всех к проходу, стояли доброволицы Фонда Белого Сердца. Оркелуз протиснулся к Ренаре, протянул ей руку и задал вопрос. Ренара, поколебавшись, сделала
