моргнул и уставился на её идеальное лицо. Вопрос настораживал. Графиня вполне могла быть в сговоре с террористами. Он справедливо поинтересовался, зачем ей иностранный господин, стараясь при этом не выдать того, что сам чрезвычайно им интересуется.
– Неужели он нужен всем не за тем же самым? – подняла она брови. – Неужели шанс, пусть даже и незначительный, на исполнение самого сокровенного желания может оставить хоть кого-то равнодушным?
Так Победоносцев ещё раз убедился в единой природе всех женщин. Умная, красивая и аристократическая особа хотела того же, зачем к нему в участок не так давно захаживала купеческая мамаша с толстой дочуркой, у которой от сахара даже в её младые годы успели почернеть зубы.
Так или иначе информация о местоположении князя была теперь у Победоносцева. А вот беспокойство по поводу террористической шайки возрастало внутри Виктора Георгиевича с каждой минутой. Именно эта тревога не давала ему ночью спать. Именно из-за неё обер-полицмейстера знобило и подташнивало в экипаже, пока они неслись по крутым московским улицам.
Он переваривал эти мысли и почти проваливался в краткий зябкий сон, как пролётка их остановилась, и в окошке появилось лицо жандарма:
– Ваше превосходительство, просили срочно доставить.
Победоносцев взял протянутый конверт, разорвал печать и начал читать убористый почерк, умещённый на крохотном клочке дешёвой бумаги. Чем дальше он читал, тем сильнее вскипала кровь.
– В Хамовники, срочно! – крикнул он кучеру, ловя на себе удивлённые взгляды Зыбкина и Брейстера.
Пока они ехали в Хамовники, какая-то неуёмная энергия бродила в его чреве, заставляя челюсти стучать, руки ходить ходуном, а глаза беспорядочно вращаться. Он то и дело высовывался из пролётки и сверлил взглядом прохожих, надеясь высмотреть среди них Дюпре.
– Виктор Георгиевич, вы в порядке? – спросил Зыбкин с тревогой в голосе. – Вы так из коляски выпадете.
В глазах его читалась тревога. Обер-полицмейстер поневоле всмотрелся в эти глаза. Красный ободок век обрамлял мутные, будто остекленевшие зрачки, которые искрились в лучах майского солнца. Он, к удивлению своему, осознал, что зачем-то схватился за рукоять револьвера. Победоносцев откинулся на спинку сиденья и попытался унять дрожь в руках. Чиновник канцелярии продолжал осыпать его беспокойными взглядами.
Экипаж остановился у крохотного покосившегося особнячка. В окне из-за занавески выглянуло подозрительное розовое лицо и тут же исчезло. Через минуту-другую открылась входная дверь и в проёме появился низенький старичок. Редкая шевелюра на его голове лихо взвивалась вверх, отчего казалось, что его череп объят белоснежным пламенем.
– Виктор Георгиевич, – зашептал человечек. – Сюда. Скорее.
Победоносцев, шатаясь от усталости, пошёл к двери. Старик схватил его за рукав и втащил внутрь. Обер-полицмейстер оглядел пыльную дверь за своей спиной и подивился количеству замков, замочков и затворов, которые её усыпали. Старик принялся спешно запирать их один за другим. Закончив, он осенил дверь странным жестом, будто нарисовав в воздухе невидимый круг, и повернул к обер-полицмейстеру свои бесцветные глаза:
– Слава богу, вы откликнулись на моё приглашение. Надеюсь, за вами никто не следил? Пройдёмте в кабинет.
Старик зашаркал по узенькому коридорчику, по пути издавая целую палитру замысловатых звуков: вздохов, всхлипов и пыхтений. Ветхий паркет скрипел под его шагами, рождая причудливую мелодию. Победоносцев пошёл следом.
Они оказались в захламлённой комнатушке. Вместо стёкол была разноцветная мозаика, которая изображала престранные сюжеты. На одной из створок один монах вбивал в голову другому кол, пока тот смиренно держал руки в молитве. Рядом зеленел глобус с обвитой вокруг него змеёй, которая кусала себя за хвост. В дальнем углу чёрный пёс с красными глазами перекусывал пополам тевтонского рыцаря. Проникавший сквозь разноцветные кусочки стекла свет озарял предметы мистическим сиянием.
А озарять было что. Тут и там валялись книги, астролябии, разнокалиберные колбы с мутными жидкостями, медные сосуды, шприцы и горелки. На полу на выцветших газетах сохли стебли растений и сморщенные лепестки цветов. На столах, столиках и подставках рассыпаны были разноцветные порошки. На стенах висели исполинских размеров циркули, угольники, неясного назначения пластины и мотки проволоки. У окна на треноге стоял старинного вида телескоп. Судя по пыли на предметах, ко многим из них владелец не прикасался по многу лет.
Центр комнаты занимал громадный, обтянутый полосками железа деревянный чан. Вроде большой винной бочки. От чана во все стороны расходились провода, которые в свою очередь наматывались на ножки стоящих по периметру металлических стульев. Старичок опустился на один из них и указал на такой же неподалёку. Другой мебели в помещении не было.
– Что вы хотели сообщить мне? – спросил Победоносцев, с опаской присаживаясь на странный стул.
– Видите ли, какое дело… – старичок хихикнул и заморгал воспалёнными глазками. – Помнится мне, вы так же были обеспокоены местонахождением прекрасно известного нам всем господина Дюпре, как и наше общество…
– Я и по сей день обеспокоен, Соломон Игнатьевич. Поэтому и прибыл. Что вы знаете?
– Негодяй заявился ко мне ночью, – прошептал старик. – Он сидел прямо там, где сидите теперь вы.
Победоносцев невольно поёжился от мысли, что буквально несколько часов назад террорист был на том же месте.
– Что он хотел от вас?
– Мсье горячо извинился, что заставил нас ждать исполнения его сеансов. И объяснился тем, что был занят делами куда более важными.
– Какими – он не уточнил?
– Нет, но пообещал искупить вину и дать столько сеансов, сколько мы его попросим. А вы ведь знаете, как востребованы его услуги в нашем городе. Только представьте, сколько на этом мы могли бы заработать! В общем, он был слишком мил, что должно было меня с самого начала насторожить.
– Что ещё вас насторожило?
– Мсье Дюпре поинтересовался имеющимся у меня оборудованием. Как можете судить сами, – он обвёл комнату руками, – я располагаю большим количеством разного рода инструментов и приспособлений. Знали бы вы, чего стоит этот телескоп. Ведь с его помощью можно увидеть…
– Прошу, Соломон Игнатьевич, ближе к делу.
– Да-да. Так вот из всего многообразия его более всего интересовали гальванические элементы.
– Гальванические элементы?
– Да. Представляете ли вы, что такое электрический ток?
– Вполне.
– Так вот гальванический элемент и способен производить посредством незамысловатой химической реакции этот самый ток. Итальянец Гальвани ещё в восемнадцатом веке оживил так лягушку.
– Как это, позвольте, оживил?
– Хе-хе. Это он так думал, что оживил. Надеялся, что открыл некую особую силу, которая приводит в движение живых существ. Но это просто ток имеет особенность воздействовать определённым образом на мышечные ткани.
– Зачем же, вы думаете, это всё теперь понадобились Дюпре?
– То же самое спросил у него я. Ведь поймите, эти штуки стоят неприлично много денег, к тому же при недолжном уходе раскисают и выходят
