ох, нелегко было понять, кто побеждает. Корбала Броша били, измолотив в фарш. Удивительно, что он еще держался на ногах, но это было и к лучшему; демонов трое матросов нисколько не интересовали, так что за порогом тех определенно ждало спасение. Главное — выбраться из кладовой.
Как только голова чудовищного бога появилась над релингом, Бошелен шагнул вперед и взмахнул мечом. Клинок врезался в морду твари, и та от удара выплюнула что-то из пасти.
Леску, крючок и ухо.
Бошелен не успел увернуться от взмаха гигантской лапы, и кривые когти рассекли его кольчугу. На кормовую палубу дождем посыпались черные звенья.
Ударив мечом по пронесшейся мимо конечности, он почувствовал, как железо вонзилось глубоко в запястье лапы, перерубив по крайней мере одну из костей.
Бог взвыл.
Увидев несущуюся на него сверху другую лапу, Бошелен поднял меч, пытаясь отразить удар, но, увы, не смог противостоять силе падающего, будто наковальня с крыши дома, чешуйчатого кулака.
Кулак обрушился на палубу. Затрещали доски, и Бошелен обнаружил, что уже не стоит на корме.
Он приземлился в кладовой, окруженный сыплющимися сверху щепками.
К нему устремился один из сех’келлинов. Бошелен инстинктивно сделал выпад, и демон сам напоролся на меч. Раздался вопль, и грудь демона раскололась, будто кусок мрамора под долотом каменщика.
Вопль этот услышали наверху. Взревев, бог начал раздирать кормовую палубу.
Пятеро оставшихся сех’келлинов одновременно подняли взгляд. Все они вдруг запищали, будто маленькие дети, и, толкаясь, начали карабкаться в сторону продолжающей увеличиваться дыры. Сверху опустилась гигантская лапа, и гомункулусы поспешно взобрались по ней, будто по дереву.
Снаружи донеслась настоящая какофония криков и воплей. Весь покрытый кровавыми ранами, Корбал Брош поднялся, отряхнулся, бросил взгляд на Бошелена и вышел из кладовой.
Пташка Пеструшка не сводила взгляда с нависшего над нею лича. Она все еще пыталась закричать, но голос полностью ей отказал, и теперь бедная женщина, сколь бы абсурдным это ни казалось, издавала почти в точности такие же звуки, как и сам лич.
На нее налетели Брив, Брив и Горбо, и облегчение на их лицах тут же сменилось безумным ужасом при виде мерзкого чудовища.
И в это самое мгновение, когда судорожные движения множества когтистых костлявых конечностей предвещали смерть, когда в безжизненно-черных глазах таилась столь же безжизненная гибельная тьма, когда уже раздавался торжествующий гнусавый вой, — в это самое мгновение лич поднял взгляд от жертв, которых он себе наметил.
Корбал Брош перешагнул прямо через онемевшие от страха ноги Пташки Пеструшки и, улыбаясь, сомкнул руки с толстыми пальцами по обе стороны бесформенной головы лича.
Он резко повернул ее вбок. Раздался треск.
Потом повернул еще раз, в другую сторону, и послышался скрежет.
И опять, и опять, все быстрее и быстрее.
Издав сухой всхлип, тело лича отвалилось от головы, с грохотом рухнув на настил в мешанине конечностей, лбов, пастей и прочего.
Корбал Брош повернулся, все так же улыбаясь и держа голову перед собой.
Он посмотрел на появившегося на пороге Бошелена, который стряхивал с плеч щепки.
— Посмотри-ка! — пропел Корбал Брош.
— Вижу, — помедлив, ответил Бошелен.
Сунув изуродованную голову под мышку, его напарник поднялся по трапу.
Эмансипор Риз взглянул сверху на то, во что превратился «Солнечный локон». Проклятое корыто еще держалось на воде — уже хоть что-то. Гигантская рептилия и ее бледные детеныши исчезли, скрывшись за разбитой кормой в кошмарных водах Несмеяни.
Пьяная капитан Сатер сидела у носового трапа, раскинув ноги, а кок рядом с ней декламировал очередное свое нескладное творение, преисполненное столь гениального и глубокого смысла, что только сам автор мог его постичь. Или, по крайней мере, делал вид, будто может, — что как в этом мире, так и в любом другом означало практически одно и то же.
Эмансипор увидел, как из ведущего в трюм люка вышел Корбал Брош, держа что-то под мышкой, — не стоило даже гадать, что это могло быть. Мгновение спустя за ним последовали четверо матросов, чуть ли ни рыдавших от счастья, а затем появился Бошелен, не столь крепко державшийся на ногах, как обычно.
Небо на востоке светлело, готовое окрасить море в кроваво-красный цвет, — но не слишком ли поздно?
За его спиной послышался хриплый смех, затем голос:
— Мама сделала все, что требовалось. Нам ничто больше не угрожает, девочка моя. Мы в полной безопасности!
Эмансипор Риз оглянулся через плечо и вздохнул.
«Вот ведь дуры набитые».
Застонав, он в последний раз посмотрел на Бену-младшую, а затем выбрался из «вороньего гнезда» и начал спускаться.
Лишь ненадолго вновь появившись на палубе, Корбал Брош спустился обратно в трюм. Вскоре он опять показался оттуда, постанывая под весом массивного и бесформенного, похожего на пузырь создания, усеянного обвисшими крысиными хвостами и скорбно поджатыми крошечными когтистыми лапками, а также сотнями мутных сморщенных черных глазенок, не замечавших небольшой толпы матросов, которые зачарованно наблюдали, как евнух несет его на переднюю палубу.
Оказавшись там, он отцепил абордажный крюк, проверил узлы с обоих концов, а затем, присев, насадил на крюк мясистую массу, после чего со стоном выпрямился и зашвырнул крюк за борт. Послышался громкий плеск, и трос начал разматываться.
Стоя неподалеку, в стороне от команды и капитана Сатер, которая наблюдала за происходящим с отвисшей челюстью, пуская струйку слюны, Эмансипор Риз хмуро взглянул на своего хозяина:
— Гм… ловить на такую наживку…
Коротко кивнув, Бошелен хлопнул слугу по плечу, заставив Эмансипора поморщиться — дружеский удар пришелся как раз на синяк, — и сказал:
— Полагаете, Риз, что даже обезумевший в брачный сезон дхэнраби прошел бы мимо столь лакомого кусочка?
Эмансипор покачал головой.
Бошелен улыбнулся:
— Какое-то время мы будем идти на буксире, чтобы ускорить наше путешествие. Думаю, чем скорее мы покинем мутные воды Несмеяни, тем лучше. Вы со мной согласны?
— Да, хозяин. Вот только мудрено угадать, куда может завести нас этот дхэнраби.
— О, это мы как раз-таки знаем со всей определенностью. В места их брачных игрищ.
— Гм…
— Стойте поближе к носу, Риз. И держите наготове нож.
— Нож? Но зачем?
— Ясное дело зачем. — Бошелен вновь с силой хлопнул его по тому же плечу. — Чтобы в нужный момент перерезать трос.
Прищурившись. Эмансипор увидел, что натянутый трос резко уходит под углом в воду.
— Может, сделать это прямо сейчас, хозяин?
— Не говорите глупостей, Риз. Думаю, мне стоит спуститься позавтракать. Если, конечно, кок не возражает.
— Он не возражает. Можете не сомневаться, хозяин.
— Вот и отлично.
Открыв единственный оставшийся глаз, Густ Хабб
