теряю равновесие, поймав короткую волну ответной дрожи.
Осмелев, продолжаю мягкое движение ладоней по бёдрам, стягивая вниз по ногам к самым щиколоткам последние детали своего гардероба. Едва слышный скрип зубов вспенивает кровь щемящим ликованием. Я голову даю на отсечение, что именно так звучит треск мужского самоконтроля. Пусть мне по-прежнему страшно, но эта маленькая победа кружит голову, поощряя невесть откуда взявшуюся храбрость. Так же плавно разгибаюсь, после чего оборачиваюсь, с удовлетворением подмечая нервно дёрнувшийся кадык. Ещё раз вдыхаю как можно глубже густую смесь парфюма и дыма, разбавленную свежестью весеннего дождя, и только тогда замираю, позволяя знойному взору супруга пробежаться по изгибам моего тела.
А потом вскидываю руки, чтобы достать шпильки из волос.
Пам – стук металла о паркетный пол.
Взгляд тёмных прищуренных глаз обжигает, беспокойно шаря по задрожавшим от смятения губам, нагревает воздух, рассеивая промозглую сырость. Отсутствие одежды делает меня уязвимой, я отчаянно зажмуриваюсь, чтобы избавиться от яркого чувства стыда и какого-то слабого, толком неоформленного предвкушения.
Пам...
На ощупь нетвёрдыми пальцами вынимаю следующую шпильку.
В спину порывом ветра швыряет пригоршню мелких ледяных брызгов, заставляя вздрогнуть и в нервном ускоренном темпе продолжить распутывать небрежно собранный пучок.
Пам... пам... пам...
– Да чтоб тебя! – срываюсь, дёрнув запутавшуюся в прядях железку, воюя не столько с полурассыпавшимся каскадом волос, сколько с подступающей истерикой.
– К чёрту всё, – отмирает Драгош одновременно с моим вскриком, и подхватывая одной рукой за талию, второй надавливает на плечо, выгибая дугой моё беззащитное тело. Зарождённый движением порыв воздуха холодит грудь, а следом на контрасте, его горячие губы накрывают твёрдые горошинки сосков. Сначала левый, затем правый. Я зажмуриваюсь ещё крепче, сосредоточенно прислушиваясь к своим ощущениям. Какая-то тёплая вязкая тяжесть перетекает к низу живота, пульсирует в такт его чуть учащённым вдохам, балансируя на остром изломе между удовольствием от движений его языка и болью от лёгких прикусов.
Я пытаюсь выпрямиться, но безуспешно. Драгош усиливает давление руки, одновременно нависая и раздвигая мои бёдра колёном, чтобы я могла обхватить его ногами для лучшей опоры. Вспышка неясного наслаждения от трения джинсовой ткани по промежности срывает слабый вскрик, который распаляет его ещё больше. Мы словно застыли в движении танго. Он усиливает нажим, мягко, но настойчиво вынуждая выгнуться сильнее, не оставляя иного выбора, кроме как прижаться более тесно, более откровенно, отчего я протестующе дёргаюсь назад, будто в попытке нагнать скакнувший пульс. Широко распахнув глаза, встречаю его горящий, затягивающий взгляд, окончательно путаясь, кто из нас кого сейчас соблазняет, и ноги не выдержав его напора вкупе со шквалом новых ощущений, начинают понемногу подкашиваться.
Драгошу удается удержать наше равновесие. Крутанув меня вокруг своей оси, он зарывается пальцами мне в волосы. Краткий миг борьбы с запутавшейся шпилькой и она падает на ворох сброшенной одежды. Туда же отправляется его полупальто и пуловер, а следом остатки моей скованности. Перекинув волосы за левое плечо, склоняю голову набок, приглашающе подставляя шею его губам. Грудную клетку распирает от неги, едва Драгош с удовлетворённым рыком касается чувствительной кожи за ухом. Но целует он неожиданно нежно, так невесомо, что я взрываюсь... рассеваюсь летучками одуванчика, а он движется дальше до самых ключиц и приникает уже с голодной жадностью, со звериной несдержанностью, хаотично расставляя по коже свои метки. Сначала неистово, на грани безумия... ещё один поцелуй-прикус у самого основания шеи и мы уже за гранью. Оба.
Его пальцы сжимают меня под рёбрами, разворачивая обратно лицом к себе. Оставив очередной влажный след на моей шее, Драгош чуть склоняется, перемещая ладони на ягодицы, и я охотно отзываюсь, прижимаясь к нему ещё теснее, хотя, казалось, ближе просто некуда. От плохого освещения предметы кажутся смазанными. Мощный прожектор, освещающий двор серебрит его кожу, резко оттеняя бугорки мурашек, сахаром рассыпанные по литым плечам. Поддавшись сиюминутному порыву, встаю на цыпочки и алчным мазком языка по ключицам впервые пробую на вкус своего мужчину. Причём ощущаю его не рецепторами, а эмоциями: сладостью обладания с лёгким терпковатым привкусом ревности, который подначивает затмить всё, что Драгош испытывал до меня. Его сорванный выдох будоражит настолько, что я сама тянусь к пряжке ремня, но он не позволяет. Отведя руки, запрокидывает мне голову, пристально вглядываясь потемневшими глазами.
– А ты умеешь выпрашивать прощение, – одуряюще хриплым шёпотом мне в рот. Скользнув языком по нижней губе, он аккуратно оттягивает её зубами. Страсть, сужаясь вокруг нас плотной аурой, ещё не срывает крышу, но уже начинает невыносимо душить.
Разогнувшись, Драгош по-волчьи ухмыляется, наступая на меня, и ничего не остается, кроме как пятиться в сторону кровати. Это уже не страх, не робость, а затягивающая, тёмная игра в охотника и его совсем не невинную жертву. Всего несколько шагов, пройденных как по краю небоскрёба, и он сталкивает меня вниз, тут же оглаживая открывшийся вид совершенно нечитаемым взглядом. Таких глубоких эмоций я за ним ещё не замечала.
Расстегнув ремень джинсов, Драгош стягивает их вместе с нижним бельём и криво усмехается, перехватив мой любопытный взгляд. Он возбуждён до предела и это... безумно волнующе. Его тело, очерченное синеватым свечением аквариумной подсветки, завораживает какой-то нереальной, демонической красотой и я тяну к нему руку, чтобы удостовериться в реальности покорившей меня картинки. Усмехаясь ещё шире, он тут же ложится сверху, целует скулы, шею, плечи. Ладонью накрывает впалый живот, медленно спускаясь ниже, к сведённым от перевозбуждения бёдрам, чтобы чуть приподнявшись, широко развести мои колени.
Руками зарываюсь ему в волосы, натягивая их между пальцами, и нетерпеливый стон сам вырывается из моего горла. Почти сразу Драгош плавно подаётся вперёд, бёдрами вжимая меня в матрас. Вспышка мимолётного дискомфорта перетекает в отголоски зарождающегося удовольствия, когда его язык проскальзывает между моих губ, сначала нежно притираясь, а затем в точности повторяя толчок внутри меня. Ещё один толчок... и ещё, стремительнее, глубже. Невыносимо приятно. Я прогибаюсь в спине, крепче обхватывая его бока ногами и подстраиваясь под заданный ритм. По венам как по проводам безумие и хаос, которые муж усиливает отрывистыми по-звериному грубыми ласками, заставляющими кричать от остроты ощущений. Рычит, когда я вспарываю незажившие раны острыми ногтями, наказывая его... нас за весь этот ужас, через который мы протащили друг друга, я – его добровольная жертва, и он – неприрученный хищник, ищущий любви. Мне больше не хочется убегать, наоборот, приятно чувствовать себя хрупкой и слабой в его уверенных, сильных руках.
Что бы Драгош не говорил, а женщиной меня сделал именно он, – проносится вспышкой за мгновение до
