государственную казну, на строительство заводов, закрыв все те бреши, которые бы сейчас начали играть свою зловещую роль. Взять те же патроны — в прошлую войну их не хватало еще потому, что заново снаряжение отстрелянных гильз не производилось. Сейчас их собирали во всех полках, упаковывали в пустые ящики и отправляли в арсеналы. А там из готовых элементов уже снаряжали по-новому гильзы, а негодные отправляли на переплавку. Все потому, что в каждом батальоне по штату ввели отдельный взвод с офицером, которые этим делом и занимались, как и многим другим — солдаты именовали их «трофейщиками».
И такой подход был практически во всем — максимальная отдача при использовании любых ресурсов, включая людские!
Цифры, которые он вбил себе в память, говорили сами за себя — в прошлой истории царская Россия до конца 1916 года произвела чуть больше двух миллионов винтовок, столько же изготовили в Австро-Венгрии, на полмиллиона больше в Германии. В Англии и Франции произвели чуть больше полутора миллионов — и при этом только в России возник первым «винтовочный голод», тогда как другие участники о том не писали «передовицы» в своих газетах, а наводили порядок в войсках и на заводах.
А может все дело в том, что не было должного ухода за оружием, что призывали солдат и не давали им должного воинского обучения, раздувая армию запасными бородачами и новобранцами, которые не приносили реальной пользы, как показало «великое отступление»?!
Та же картина с пулеметами, если присмотреться внимательно — Россия изготовила свыше 16 тысяч «максимов», а Германия почти 30 тысяч, но две трети из них были переделки в «ручные» варианты. Франция и Англия за счет тех же «ручников», изготовили по 50 и 40 тысяч пулеметов — львиная доля выпадала на «шоши» и «льюисы».
Но сейчас этого просто не будет — производство более простых и технологичных, а потому дешевых пехотных «дегтярей» будет расти прежними темпами, и к концу 1916 года их будет выпущено порядка 35 тысяч штук. К ним больше двадцати тысяч станковых пулеметов, и это всего мощности двух больших заводов. Нет смысла увеличивать производство и тем более закупать за границей. А если добавить автоматы Федорова под пистолетный патрон, то нет нужды вообще надрывать промышленность заказами на оружие, хватило бы только боеприпасов. С последними ситуация намного лучше, чем могла быть к лету этого 1915 года. Так что воевать можно, и вполне эффективно, главное, не допускать излишних потерь.
— Германия чисто стратегически войну уже проиграла, победа могла быть только в одном случае — раннего сокрушения Франции. А раз этого не вышло, то поражение неизбежно.
Надо отдать должное немцам — противник деятельный и энергичный. За зиму германцы фактически удвоили за счет ландвера и новобранцев количество пехотных дивизий. Судя по номерам, их стало где-то 170–180, но в три полка, вместо четырех. Россия тоже перевела дивизии на этот штат, не только сравнявшись с Германией, но увеличив силу до 230 дивизий, но меньшей численностью штатов. Начатая в этих двух странах «перманентная мобилизация» теперь шла только на восполнение потерь. Развернуть большее число дивизий кайзер не мог из-за недостатка людских ресурсов, а Россия по недостатку артиллерии. Наполнять фронт «пушечным мясом» было недопустимо, из-за риска революционной пропаганды. Лучше постоянно держать формирования в комплекте, а не плодить на фронте число необученных и безоружных, что подвержены панике.
Интересно, что немцы не отказались от идеи маневренной войны, хотя число эскадронов уменьшилось на четверть, так как лошади потребовались для развертывания новых дивизий, где они нужны были в орудийных запряжках и обозных повозках. Кавалерийские дивизии у них теперь состояли также из трех бригад, но в двух по два полка на конях. А в третьей бригаде оба полка дружно пересели на велосипеды, самокатчики пошли на пополнение. То же самое происходило в кавалерийских полках, прикрепленных по одному на каждый корпус — три эскадрона конных, четвертый самокатный.
Весьма остроумное решение, что и говорить, немцы тут мастера — создать эрзац-кавалерию!
Но тут ничего не поделать — оказавших в тисках морской блокады, немцы стали все чаще прибегать к «заменителям», натуральных продуктов стало не хватать. Особенно, когда французы стали использовать «научный подход», тщательно высчитав, сколько продовольствия нужно жителям нейтральных европейских стран, что торгуют с Германией. А то непорядок — на каждого шведа, от младенца до старика пришлось в месяц по шесть килограммов шоколада — это же все должны быть поголовно больны диабетом. И месяц назад были установлены квоты, а в нейтральные порты транспорты стали пропускать после досмотра и по разнарядке — в Лондоне осознали, что германия скупает сырье через подставных «нейтралов».
Теперь нужно стойко держать позиции против германских войск и бить по ее союзникам как можно крепче. И первой под «раздачу» попала Турция, решившая вступить в войну 7 ноября прошлого года. Германские «Гебен» и «Бреслау» под турецкими флагами, вместе с двумя османскими крейсерами вышли из Босфора, разминувшись ночью с линкором «Севастополь», что под флагом контр-адмирала Колчака вышел в поход к проливу, сопровождаемый новыми эсминцами. Это спасло турок, но ненадолго — «севастопольской побудки» не вышло. У мыса Сарыч (совпадение или инерция истории) линейный крейсер столкнулся рано утром в тумане с эскадрой из трех броненосцев, которые вел адмирал Эссен.
Стычка была яростной — с тридцати кабельтовых «Гебен» накрыл «Ростислав», поразив броненосец семью 280 мм снарядами и несколькими в 150 мм. Тот сумел сделать в ответ только один удачный выстрел из носовой башни — 254 мм снаряд не нанес германскому кораблю ущерба. Зато стало ясно, что противостоять дредноуту броненосец не может — «Ростислав» загорелся, взорвалась правая носовая башня 152 мм пушек — через четверть часа искалеченный корабль ушел на дно с частью команды, большинство моряков успели спасти миноносцы.
«Потемкин» и «Три святителя» отомстили за погибшего товарища — их комендоры поразили неприятеля градом шестидюймовых снарядов и тремя 305 мм «чемоданами», один из которых оказался роковым — подводная пробоина в носовой части значительно снизила ход флагмана адмирала Сушона. Победа для немцев оказалась воистину «пирровой» — у Босфора возвращавшийся «Гебен» следующим утром встретил разъяренный Колчак на «Севастополе». Погоня продолжалась семь часов, и в конце-концов «немца» догнали. Бой теперь пошел с точностью наоборот — теперь германский корабль стал «мальчиком для битья». Противостоять русским пушкам крупповская броня не смогла — линейный крейсер нахватался снарядов, и Сушон выбросил свой корабль на мелководье. Там «Гебен» окончательно был превращен в развалины после подрыва погреба.
«Бреслау» и «Гамидие» после обстрела Новороссийска и Керчи вовремя возвратились на Босфор — на них получили радиограмму с «Гебена». А вот тихоходный «Меджидие», что отправился обстреливать Одессу, перехватили «гвардейцы» — турки спустили флаг, прекрасно понимая, что расправа будет страшной — все же война не была объявлена…
— Ладно, сами с
