неудача. Вот и всё».
Не всё.
Во-первых, у того же Уайльда сюжеты не настолько безысходны и однообразны.
Во-вторых, даже самая реалистичная художественная литература описывает мир не таким, каков он есть, а таким, каким он может быть. У беллетриста, в отличие от документалиста, остаётся гораздо бóльшая свобода манёвра.
В-третьих, реализовать эту свободу манёвра можно, в том числе, пользуясь рекомендациями, которые Антон Чехов дал своему старшему брату-писателю Александру:
⊲ Старайся быть оригинальным и по возможности умным, но не бойся показаться глупым; нужно вольнодумство, а только тот вольнодумец, кто не боится писать глупостей. Не зализывай, не шлифуй, а будь неуклюж и дерзок. Краткость — сестра таланта. Памятуй, кстати, что любовные объяснения, измены жён и мужей, вдовьи, сиротские и всякие другие слёзы давно уже описаны. Сюжет должен быть нов, а фабула может отсутствовать.
В последней фразе упоминается то, с чего стоило бы начать. Так в романе Василия Слепцова «Хороший человек» начинали от печки, в повести самого Чехова «Моя жизнь» — от гостиной, а в литературе древних греков и римлян — от яйца.
Что такое сюжет?
Это короткая история, у которой — по Аристотелю — есть начало, середина и конец.
События сюжета выстраиваются в той последовательности, которую автор считает наилучшей для рассказа. Чехов рекомендовал делать это не так, как предшественники: «Сюжет должен быть нов».
В отличие от сюжета, фабула — это события в хронологическом порядке. «Фабула может отсутствовать», — сказано у Чехова.
Не надо писать, ограничивая себя рамками фабулы. Сюжет позволяет собрать историю из разрозненных событий, изменить хронологию, переставить события местами, а частично вообще выбросить, если их отсутствие не нарушит причинно-следственные связи между остальными событиями и не лишит историю смысла.
Бессюжетная литература, или автофикшн — это чеховская формула вверх ногами. Сюжета нет, автор не управляет последовательностью событий и пересказывает фабулу…
…но события в хронологическом порядке пересказаны бессчётное число раз. Не стоит заниматься этим снова и снова, предупреждал ещё три тысячи лет назад мудрый царь Соломон-Екклесиаст. «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем», — сказано в библейской книге и в письме Чехова за 1889 год: «Любовные объяснения, измены жён и мужей, вдовьи, сиротские и всякие другие слёзы давно уже описаны».
Художественной литературе необходим сюжет, причём он «должен быть нов».
Разве нельзя обойтись без сюжета?
В 1977 году российский писатель Юрий Тынянов опубликовал книгу, где предлагал не заниматься поиском границ литературы и «не утруждать себя точным определением всех бытующих терминов, возведением их в ранг научных определений, тем более что с самими определениями дело обстоит неблагополучно». С его точки зрения, лучше обсуждать литературный факт.
В том же году французский писатель Серж Дубровский выпустил роман «Сын», где в авторской аннотации впервые упоминался автофикшн как «вымысел абсолютно достоверных событий и фактов».
Глумливый термин пошёл гулять по свету, и за минувшие десятилетия автофикшн сделался литературным фактом, но из-за отсутствия сюжета он существует вне художественной литературы. Это род мемуаров или документальной прозы. Автобиография — вроде той, что пишут при устройстве на работу, только приукрашенная.
Бессюжетные тексты совсем не обязательно плохи. Для читателей с маленькой личной энциклопедией и скромными запросами они как раз всегда хороши. Читая пересказ фабулы, лишённый сюжета, каждый второй думает: «Я тоже так могу», и он совершенно прав.
Не надо писать того, что может написать каждый второй.
Речь не о том, плох или хорош автофикшн, а о том, что вряд ли он относится к художественной литературе — по той же причине, по которой хоккей на льду нельзя назвать фигурным катанием, хотя и хоккеисты, и фигуристы катаются на коньках.
Не надо писать, подменяя новый сюжет приукрашенной фабулой или потоком сознания, если хочется быть автором произведения художественной литературы, а не псевдоавтобиографии.
Виктор Шкловский в книге «Сентиментальное путешествие» вспоминал, как чекисты арестовали его за помощь антисоветскому подполью и собирались расстрелять:
⊲ Следователь предложил мне дать показания о себе. Я рассказал о Персии. Он слушал, слушал конвойный и даже другой арестованный, приведённый для допроса. Меня отпустили. Я профессиональный рассказчик.
В литературе фабула — то, что произошло на самом деле, а сюжет — то, как об этом узнал читатель. Разница такая же, как между походкой хромого и балетом.
Шкловский использовал сюжет вместо фабулы и спасся от смерти. Мастерство рассказа увлекательной истории, о котором он говорил, победило безысходность реального мира фактов, о котором говорил Уайльд. Сюжет, обязательный для художественного произведения, победил фабулу, которой, как считал Чехов, может вообще не быть.
Какую роль играет сюжет?
В художественной литературе — основополагающую.
Если спросить читателей, о чём написана та или иная книга, — девять из десяти начнут ответ с пересказа сюжета, а не с того, как они поняли авторское послание.
Сюжет — это привлекательная, хитроумная и сложная упаковка для смыслов, которыми автор делится с читателями. В сюжете герои раскрывают свои характеры и мотивы поступков. С помощью причинно-следственных связей сюжет показывает, откуда берётся конфликт между героями или между героем и обстоятельствами — и к чему приводит.
Увлекательный, динамичный сюжет заметно повышает шансы книги на успех. Кроме того, от сюжета
