чередой узеньких коридорчиков. Охранники, коих оказалось вдруг шестеро, с цепями в руках, прикованными к панцирю, очень старались оставить свои цепи натянутыми, но выходило у них неважно.
Коридор, против ожиданий, уперся вдруг к дверь, из-за которой слышался громкий голос, который нещадно отчитывал своих провинившихся чем-то подчиненных. Продолжавшийся до того гогот охранников стих, она даже будто бы дышать перестали, хотя до этого довольно громко пыхтели.
Входить они не решались, но дверь вдруг отворилась и на пороге невысокий невзрачный мужчина, мерзкого вида. Мирра видела его впервые, но как и ее сопровождающие, почувствовала что-то, что могла бы описать как властность. От него буквально веяло силой, не физической, но куда более опасной.
— Наконец-то, — хмыкнул он, неприятно улыбаясь, — заходите, и он посторонился.
И будто какая-то сила поволокла их внутрь, ноги переступали сами собой. И каким-то образом Мирра оказалась впереди всех своих сопровождающих, которые от одного короткого взгляда мужчины вытянулись в струну. Затем же взгляд его уперся в девушку перед ним. Так оценивающе на Мирру еще никто и никогда не смотрел.
— Ну что ж, ну что ж, — пробормотал он ни к кому не обращаясь, — бывало и хуже. Ее что, не кормили в пути? Хотя разве так отощаешь за несколько дней. Ну то, что роста нормального уже хорошо. А откормить всегда можно при необходимости.
Разговаривая сам с собой, он продолжал разглядывать Мирру. Схватил за подбородок, повернул ее голову вправо, затем влево, пощупал волосы. Сжал плечи. Глянул сверху вниз на босые ноги.
— Жаль, что времени нет, — он постучал костяшками пальцев по панцирю. — Глянуть бы и там, но возиться с заклепками некогда. Но да хватит еще времени, да, моя милая? — только выражение его лица было далеко от ласкового.
Потом он кивнул в сторону двери в противоположной стене и отвернулся.
— Как будет приказано, Первый, — хором отрапортовали охранники.
И тотчас шедшие впереди мужчины зашагали к указанной двери. Цепи натянулись, а оставшиеся позади охранники подталкивали в спину, и Мирру буквально поволокли прочь.
— Катись отсюда, пока цел, подстилка сфирьевская, — послышался голос Первого. — Таких как она не так надо добиваться. Ух, показал бы я тебе, как надо, да ты все равно никогда так не сможешь.
Мирра, не задумываясь над своими действиями, обернулась и тотчас получила звонкие тычки в спину, глухо грохнувшие металлом. Вжав голову в плечи, Мирра уставилась себе под ноги. Но она успела разглядеть позади всех Адрия.
Отборные маты, срывающиеся с языка главного, продолжались. Потом послышался звук удара, видимо хлыстом, Адрий охнул, а у Мирры сердце сжалось от страха за него.
Уже за дверья девушка еще раз коротко обернулась и увидела, что Адрий лежит на каменном полу, а над ним возвышался и гоготал от самодовольства настоящий громила, которого Мирра как-то раз видела во время похода.
— Чо зыркалки свои пялишь, — ругнулся он, встретившись взглядом с Миррой и тотчас кнут в его руках резко выстрелил, щелкнув по панцирю, а его конец, состоящий из нескольких кожаных ремешком, обжег ягодицы девушки даже не взирая на грубую ткань рубахи.
— Игнат, — вновь послышался голос Первого. — Ты не забывайся. Играться будешь со своими шлюшками.
Тот что-то ответил, но Мирра уже не слышала. Морщась и изо всех сил стараясь удержаться и не потереть обожженную плетью ягодицу, чтобы не доставить конвоирам удовольствие, Мирра с немалым усилием шагала дальше.
Они миновали несколько дверей и помещений, которые чаще всего не были освещены и кроме того, что стены были сложены из почти необработанных камней, и того, что убранства никакого не было, Мирра ничего и не разглядела. Последняя дверь вывела всю процессию в узкий проулок, залитый помоями. Сюда не выходили никакие окна, только редкие двери, крепкие, будто за каждой из них какие-нибудь хранилище, камень стен был бесцветно серым, и только небо добавляло красок, но так удивительно было видеть его узкую полоску через сплошные решетки.
А еще, но это Мирра отметила куда позже, когда у нее было слишком много времени для раздумий, так это то, что на улочках, кроме людей, ей не встретились кошки или крысы, даже птиц никаких не было, ни привычных голубей, ни падальщиков-ворон.
Но в этом проулке не было даже людей.
Довольно долго они шли по ней, минуя один поворот за другим. Лишь однажды Мирра успела заметить, что одна из дверей впереди захлопнулась. Звук от нее был каким-то слишком глухим. Еще через пару поворотов улочка стала немного пошире. Дверей во все еще сплошных стенах было больше. Окна если и встречались, то небольшие и видимо под самым потолком.
Вот одна из дверей приоткрылась и из-за нее выглянуло детское личико, но почти сразу пропало, и дверь захлопнулась. Потом попалась развилка и там, в нескольких десятках метров было очень много людей, но что-то будто не давало им подойти ближе.
Чем они дальше шли, тем улочка становилась шире, хотя все равно это было чуть больше пары метров. Стали попадаться люди, сначала по одному. Они все сидели опершись спиной на стену, и вида были такого, что даже все прежде встреченные Миррой казались толстыми и зажиточными. Этим будто ни до чего не было дела. Кто-то сидя спал, кто-то разговаривал сам с собой, кто-то затравленно озирался и вздрагивал от каждого звука.
Чем дальше они шли, тем чаще встречались люди, уже по двое — по трое. И все это были бедные, но все же не нищие и бездомные люди. Богато не выглядел даже тот, кого называли Первым. Эта нищета и запустение, царившее всюду среди людей, в то время, как природа, насколько Мирра успела заметить, была невероятно щедра и богата, удручали.
Когда они вышли на улочку, где смогли бы разъехаться две таких повозки, в какой Мирру везли сюда, и еще бы место осталось вдоль стен, чтобы могли проходить люди, народу стало настолько много, что впору было сказать, что яблоку негде было упасть. Но проход для процессии, в центре которой была пленная девушка, оставался свободен, а при приближении шествия люди и вовсе прижимались к стенам.
Когда с очередным поворотом улица расширилась настолько, что стены домов перестали нависать над головой, Мирра поняла, что это скорее что-то вроде соборной площади и рынка. Лотков с товарами видно не было, так как и здесь свободным от толп людей был только оставленный для процессии проход, но по некоторым выкрикам было понятно, что там что-то продают. И видимо именно на этих лотках, точнее на крышах тев лавок, сидели чумазые мальчишки и
