нужно уметь говорить правду. И уметь эту правду выслушать. Я осознала, что как бы зла и обиженна на тебя не была, мне без тебя плохо. Просто физически невыносимо. И хорошо, что это произошло так рано, а не тогда, когда мы уже давно женаты. Ты изменился за это время, — пальчиками вывожу узоры на его груди. — Стал спокойней, мудрее и внимательнее. Ты уже не совсем тот мальчишка, в которого я влюбилась. Ты уже молодой мужчина, который способен принимать серьёзные решения. Да, ревнивый до ужаса, но мы научимся с этим справляться, — приподнимаюсь на локте и пальчиками веду по его щеке. — Ты скоро осознаешь, что кроме тебя мне никто не нужен. Что за эти полтора года у меня никого не было. И кроме тебя меня только два раза целовали. Против моей воли. И мне не понравилось, — тут же спешу заверить, когда вижу, как опасно раздуваются ноздри на красивом лице.
Макар улыбается довольно и тянет меня на себя. Прикасается ласково поцелуем к моим губам.
— Моя, — грудное рычание. — Только моя, — сжимать ягодицу своей лапищей. И только сейчас осознаю, что по-прежнему обнажена. — Моя Макарова девочка. Даже твоя фамилия кричит о том, что ты моя, — опрокидывает меня на спину и нависает сверху.
— Макар, — я свожу ноги вместе, — у меня там… тянет, — заливаюсь стыдливым румянцем.
Парень цепочкой поцелуев проходится от шеи до пупка. Встаёт, ни капли не стесняясь своей наготы, и меня на руки подхватывает, как пушинку. В ванную несёт, которая к его комнате прилегает. Ванную водой набирает, пены капнув, и осторожно опускает меня на дно. И сам залазит, ноги до ушей поджав. Я хохочу и к нему на колени перебираюсь, поморщившись от усилившегося в воде пощипывания. Устроилась поудобнее, головой прильнув к груди Макара, где бьётся спокойно его сердце.
— Я счастлива, Макар. Безумно счастлива.
— И я, — отвечает эхом. — И я…
Эпилог
Макар
Неделю спустя
Стою во дворе бабушкиного дома, у цветочной арки, и чувствую, как земля уходит из-под ног. Даже вспомнить не могу, когда в последний раз так переживал. Когда начинает играть музыка, медленно оборачиваюсь. Глаза увлажняются, когда вижу Настюшу, которую под руку ведёт её отчим. Весь мир замирает. Я не слышу музыки. Я не вижу ничего и никого кроме девчонки. Мне казалось, что красивее быть невозможно. Но сейчас Настя похожа на ангела. Волосы волнами лежат на хрупких плечиках. Платье подчёркивает изгибы тела. Невероятно красивая. Внеземная. С трудом удаётся стоять на месте и ждать, когда Настю подведут ко мне. Не рвануть на встречу. Не схватить и не скрыть от чужих глаз. Чтобы только для меня. Чтобы никто кроме меня не имел права ей любоваться. Моя. Только моя.
Отчим Насти подводит девчонку ко мне. Перехватываю маленькую ледяную ладошку. И тут же успокаиваюсь. Тут же чувствую необходимость её успокоить.
— Люблю тебя, — улыбаюсь и пальцами по тонкому запястью виду, ловя её быстрый пульс.
Настя улыбается. В глазах поблескивают слёзы. Послушно повторяю слова за женщиной в строгом чёрном костюме. И с дрожью в груди слушаю, как их повторяет Настя. Клятвы. Я вижу и слышу только её. Даже боковое зрение отключили. Весь мир отключили. Осталась только Настя. Моя жена, после того, как мы поставили подписи. Тут же целую любимые губы. Сминаю с жадностью, без слов рассказываю, что сделаю с девчонкой, стоит нам оказаться в спальне. И малышка тут же понимает. Потому что льнёт ближе. И отвечает с жаром. Приходится оторваться от любимой девчонки, чтобы принять поздравления. Сначала от родственников, потом от друзей. Мы пригласили немногих. Решили отметить в тесном семейном кругу. Но я совершенно не был готов, что к нам на свадьбу заявятся Юля и Денис. Вскинул брови и прижал к боку замершую Настю.
— Поздравляем, — Юля протягивает коробочку с лентой, которую я не спешу принять. За меня это делает Настя.
— Спасибо, — никогда не знал, что малышка может говорить с таким холодом в голосе.
— Желаю вам счастья, — Юля бросает на меня быстрый взгляд. Я напрягаюсь. Я не хотел, чтобы наш праздник был омрачён скандалом. — Вы его действительно заслужили.
Я киваю. Молча брат с сестрой уходят.
— И зачем они приходили? — тихо спрашивает Настя, лбом прижимаясь к моему плечу.
— Хрен их знает, — пожимаю плечами. — Давай выкинем нах*р коробку. Даже желания нет смотреть, что они подготовили.
— Это некрасиво, — возражает малышка и развязывает ленту. Открывает крышку. Оба смотрим на два ключа в коробке. Один от моей машины. А другой от байка Жмуркина.
— Они признали свою вину, — поднимает на меня глаза Настя, закрывая коробочку. — И своеобразно извинились.
— В задницу их извинения, — рыкаю я. — Если бы не они…
— Всё было бы иначе. Может быть, мы тогда бы не стояли здесь сейчас. Может быть, мы бы и не стали мужем и женой, — улыбается и лобиком трётся о плечо, как маленький котёнок. Тут же успокаиваюсь и прижимаю её к себе ближе. Целую волосы на макушке.
— Люблю тебя, Серебрякова.
— Люблю тебя, Серебряков, — целует меня в подбородок.
Замечаю, что к нам идёт бабуля.
— Поздравляю, мои дорогие, — поочерёдно обнимает и целует в щёки. — Это вам подарок от меня, — протягивает файл с бумагами. Кинув на них взгляд, вздыхаю:
— Бабуль, ну зачем?
— Я хочу, чтобы он был вашим. И твой дед хотел бы, — улыбается ласково. — Поедете на медовый месяц во Францию.
— Мы не оставим Вас одну, — подаёт голос малышка.
— Так я с вами поеду. Мне сделают операцию. Обещают ещё лет пятнадцать жизни, — улыбается хитро.
— Ба, — предупреждающе тяну я, чувствуя, что меня облапошили.
— Марьи Остаповна! Как Вы могли? — возмущается малышка.
— Так я не врала. — просто немного преувеличила, — склоняет голову к плечу. — А что, хотите сказать, что от этого кому-то хуже стало?
— Нет, но лгать о своём здоровье. Ба, — качаю укоризненно головой.
— Что ба? Что ба? Ты бы так лет десять ходил вокруг да около, пока кто-то более решительный бы Настюшку замуж не позвал. Все счастливы. И, быть может, это ваша любовь меня
