слуха, не хотелось.
Поэтому я засела за учебу. Одна мысль о том, что ближайшие два дня я не буду лицезреть ненавистные физиономии Максимова и его рыжей стервы, прибавляла мне одновременно и негативных, и позитивных энергий.
Да, мне было больно, и это еще мягко сказано. Вместе с тем, я испытывала невероятное облегчение от того, что за время отсутствия одного типа не возникнет никаких ситуаций.
— Можно? — негромко постучал в дверь отец.
— Заходи, — бросила через плечо, не отрываясь от книг.
— Привет, — тихо вошел в комнату мужчина. — Как ты?
— Нормально, — пробубнила, еще сильнее погружаясь в учебу.
Возможно, стоило изобразить радость от встречи после длительной разлуки, только я сегодня уже пресытилась фальшью, и на большее была не способна.
— Ребенок, — подошел ко мне со спины родитель и опустил руки на плечи. — Прости меня за все это. Но я вижу лишь один единственный путь. Ты поймешь, уверен.
Не выдержав, громко расхохоталась, запрокинув голову. Интересно, за что именно я должна была простить? За старую стерву, которая мнила себя королевой Англии, не меньше? За недоделанного родственничка, кто ненавидел меня всем сердцем и не упускал возможности раздавить меня? За то, что моя жизнь перевернулась с ног на голову?
Или мне следовало понять, почему меня бросили на шесть долгих лет? С какой целью устроили сегодняшние, иначе чем смотрины — и не скажешь? Или, возможно, почему мне отец за все время своей командировки ни разу даже сообщение на почту не написал?
— Где мамины вещи? — спросила, чуть отдышавшись. — И Костика. И фотографии. Я хочу все это оставить себе.
Ждала ответа, который так и не последовал. Было очевидно без слов — нет ничего.
— Уходи, — процедила сквозь зубы. — Убирайся!
Тяжело вздохнув, мужчина направился к выходу.
— Ты все поймешь, — тихо произнес он, прежде, чем выйти.
Я же поспешила рухнуть на кровать, как наткнулась на небольшую синюю коробочку на подушке.
Надо же, подарочек от папеньки. Первым порывом было выбросить в окно, не открывая.
Однако, рука не поднялась. Вот только стоило пальцам коснуться бархата, поднять небольшую крышечку вверх, как у меня внутри все буквально оборвалось.
Янтарь. От солнечного до коньячного, который так любила мама. Совершенно необыкновенные сережки лежали внутри коробочки. Большие, диаметром примерно два сантиметра, цветочки, очень похожие на ромашки, только с короткими лепестками, были прикреплены к небольшим шестилистникам. Дополняла сие чудо золотая фурнитура.
Боже, как же это красиво!
И, возможно, я бы отпустила ситуацию с будущей мачехой, да и вообще, если бы этот подарок в нынешних условиях не напоминал мне детскую сказку Сергея Тимофеевича Аксакова “Аленький цветочек”.
Уж больно похоже было на то, что предстояло мне сгинуть в логове чудовища, только в моем случае, счастливый конец предусмотрен не был. Вернее, был, только явно не для меня.
“Спишь?” — прилетело сообщение на телефон.
Спешно захлопнула коробочку и, наверное, машинально, бросила ее в сумку.
“Неа”, — отписалась другу. — “У нас только шабаш завершился”.
“Может, тебя выкрасть?” — с кучей разных смайликов сбросил мне Рома.
Как бы я хотела, чтобы подобное было возможным.
“Не выйдет”, — вместе с грустным эмодзи отправила рыжику. — “Но ты мог бы завтра сгладить мои учебные страдания”
“Да легко! А дракона убить не надо? Потому что меня распирает, как хочется подвиг совершить ради прекрасной девы, заточенной в башне злым колдуном”, — пришел спешный ответ.
На сей раз я смеялась от души. Потому что лучшее описание моей нынешней ситуации я бы не придумала.
“Дракон улетел с ослом”, — ответила парню. — “Слушай, а мы могли бы завтра учебу прогулять, а?”
Вместо сообщения раздался входящий звонок, который я тут же приняла.
— Привет, — негромко произнесла, словно меня могли подслушивать. По правде говоря, я бы не удивилась.
— Привет, — бодро отозвался Рома. — Видимо, я на тебя плохо влияю, да? Раз в твоей светлой головушке зародились подобные мысли.
— Это да или нет?
— Обещать не могу, чтобы для тебя потом ситуация не обернулась домашним обучением, — слишком ровно проговорил рыжик, но я знала, что парень не так уж и прост. — Давай так:, мы завтра в гимназии встретимся и обсудим.
— Хорошо, — весело отозвалась. Настроение улучшалось с каждой секундой.
Почему-то я была внутренне уверена, что завтра меня ждет что-то потрясающее.
— А платье очень красивое, — вдруг произнес Авдеев. — Твое.
— Не мое, — грустно ответила. — Мачеха купила мне шлюшачье.
— Твое, — настойчиво отозвался парень.
Не. Может. Быть!
* * *
Проболтав не один час с Авдеевым по телефону, я заснула легко и быстро. Снилось мне безмятежное лето, в котором мы с Ромой катались на велосипедах по улочкам его детства.
“Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу!” — доносил откуда-то ветер чей-то отчаянный голос.
— Ничего не бойся, — шептал мне рыжий друг. — Я тебя защищу.
“Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу!” — снова послышалось, и погода вдруг стала портиться, грозя превратиться в настоящий ураган.
Мне вдруг показалось, что еще немного — и ветер сорвет парня с места, словно опавший листок, и унесет в неведомом мне направлении.
— Дай мне руку! — закричала, пытаясь дотянуться до Ромы.
— Ненавижу! — ответил мне парень, который вдруг обернулся Пашей. — Как же я тебя ненавижу!
Резко распахнула глаза и села на кровати. Весь сон как рукой сняло. Почему-то вдруг возникло ощущение, что в моей комнате кто-то есть. Спешно включила ночник. Уф. Никого. Но… Гость явно был. Потому что дверь оказалась приоткрытой, хотя я совершенно точно помню, что закрывала ее.
Подскочила, включила верхний свет и осмотрелась. На всякий случай, зашла в душ, проверила шкаф и, конечно же, закрыла, нет, забаррикадировала, дверь.
Спать больше не хотелось. Впрочем, часы уже показывали шесть. Вполне можно было вставать.
Мои сборы, даже с мытьем в гостевом душе, заняли всего около часа. С семи часов я сидела в гостиной, в состоянии полной готовности и ждала отца.
— Ты чего здесь? — появился заспанный мужчина минут десять спустя. — Еще же рано.
— А я боюсь уроки пропустить, — фыркнула, отмахиваясь. — Кроме учебы у меня ж другой жизни нет.
— Маргаритка, я…
— Ты идешь завтракать, умываться, одеваться, и везешь меня на учебу, — спешно перебила отца, пока он не начал нести какую-нибудь слезливую ересь, пробивая меня на жалость. — Раз больше некому.
Я четко обозначила, что разговаривать с ним не хотела, а родитель напирать и не стал. Вот и славно.
В гимназию мы приехали почти на час раньше. Правда, рыжик уже был здесь. Стоило машине отца скрыться из виду, как откуда-то, словно черт из табакерки, возник Авдеев.
— Пойдем, нас уже ждут, — потянул меня за
