засияют в свете люстр… Хотела снять свой элегантный наряд и отправить снимок Ксюхе, но похвалиться раньше времени не удалось: телефон был разряжен. Ничего особенного в этом факте Ангелина не увидела, но вернувшись домой наткнулась на недовольство Бориса:
— Ты где была столько времени?
— Я же утром предупредила, что в салон поеду за платьем, — Геля продемонстрировала нарядный пакет с эмблемой салона, — показать свадебное платье тебе не могу, это плохая примета.
— А зачем отключила телефон?
— Я его на заправку забыла поставить, он разрядился.
— Забыла или специально не поставила?
— Конечно, забыла.
Борис ничего не сказал, развернулся и ушёл в глубь квартиры. Ангелина хотела рассказать ему о том, что послезавтра День рождения Макса, мужа Леры. Обычно зять на свои праздники не предлагал Геле прийти, но в этот раз и Максим и Лера несколько раз звонили Геле, приглашая её с Борисом.
— Боря, нас в гости позвали.
Борис ничего не сказал, он смотрел на экран телевизора, где какие-то яркие птицы прыгали по веткам.
— Это вот ара, — Геля узнала красно-синее оперенье, такой нарядный попугай был у Константина.
Борис снова ничего не ответил. Ангелина несколько раз пыталась начать разговор, но вновь и вновь это завершалось неудачей.
— Ты из-за телефона, что ли, дуешься? — Геля не могла понять, как можно обижаться из-за такой ерунды.
— Дело не в телефоне, а в твоем отношении. Ты же знала, что задержишься и я могу позвонить. Но ты преспокойно гуляла неизвестно где и с кем, зная, что я дозваниваюсь до тебя.
И снова Геля чувствовала себя виноватой: жених о ней беспокоился, звонил, волновался, а ей, бессердечной эгоистке, даже в голову не пришло вовремя поставить телефон на зарядку. Настроение было прескверным, но на что ей пожаловаться? Что жених её любит, опекает? Так это же плюсы, этому радоваться надо. Но радость была плохо ощутима.
Ангелина поднялась на второй уровень, зашла в комнату, которую Борис определил как её, Гелину, гардеробную. Достала платье из пакета и аккуратно повесила в шкаф, пышный наряд занял почти полсекции. Девушка рассматривала мерцающую в полумраке бисерную вышивку и, как месяц назад, вздохнула: «Господи, что я делаю!».
Глава 27
— У нас почему-то очень неровные отношения, а это выматывает, — делилась Ангелина с Ксюшей своими переживаниями. — Как-то очень сложно притирка характеров идёт. То любовь без границ, то обиды на пустом месте. Может, я тоже в чём-то не права бываю, но знаешь, как тяжело, когда любовь и страсть такая, что башню сносит, а потом ни с того, ни с сего с тобой сутками не разговаривают, будто ты пустое место. Ноги домой не несут. Весь день думаю о том, какой Борис заботливый, внимательный, с ужином меня ждёт, а подхожу к его дому, и на лавочку у подъезда сажусь — свободу смакую.
Девушки сидели на кухне в Гелиной квартире, пили чай и обсуждали события последних дней. Ангелина заехала полить цветы и забрать демисезонную куртку (мартовская оттепель напомнила, что грядёт весна), а Ксюша заскочила к подруге, поскольку контролировала неподалёку воплощение своего дизайн-проекта. Ангелина хотела, чтобы подруга её успокоила, сказала бы, что всё у Гели с Борисом наладиться и сложится, но получилось наоборот.
— Просто женский роман пересказываешь — властный герой и нежная героиня. А ты не хочешь поговорить на эту тему не со мной, а со своим суженым? Если тебя это не устраивает, то зачем молчать?
— Я не могу с ним поговорить: он меня не слышит, — тихо произнесла Геля.
— Ну, неправильно «он не слышит» — правильно «делает вид, что не слышит». Он тебя в бараний рог скрутит, а ты так и будешь помалкивать. А потом сжатая пружина может распрямиться, и тогда… Или прими это и не рефлексируй, или надо это сейчас прекращать, потом поздно будет.
— В кои-то веки встретился серьёзный обеспеченный человек, а послушав тебя, я от него должна уйти и дальше мечтать о семейной жизни.
— Гель, чего ты в крайности бросаешься? Я не хотела, да и права не имею тебе такие советы давать. Просто напомнила, что себя совсем под плинтус не нужно загонять. Если тебя это всё больше не устраивает, то это о чём-то говорит. Если сегодня ешь говно ложками, значит, завтра будешь есть его половниками. Проверено: обратного хода не бывает.
— Ксюш, не обижайся, но это твоему Сане можно всегда указать, что ему делать, как говорить. Борис — это другой уровень.
— С этим не спорю, но есть ещё уровень человеческих отношений. Я никогда не позволю обидеть другого человека, кто бы и на каком социальном уровне не находился. Твой Борисик тебя регулярно и с наслаждением воспитывает, ты страдаешь, винишь не его, а себя, он с интересом наблюдает.
— Борис меня любит, — Ангелина подчеркнула имя жениха: «Борис», её покоробила манера Ксюхи уменьшительно-пренебрежительно называть мужчин.
— Любовь не разрушает. Любовь — это партнерство. Когда один из партнеров страдает — это не любовь. То, что ты мне рассказываешь, называется моральное насилие, абъюз. Однажды он прибьёт тебя по тихой грусти, дай Бог, морально прибьёт, а ты будешь считать себя виноватой. Ты на себя посмотри: говоришь про своего Борю, а у самой глаза испуганные.
Ангелина вновь вспомнила слова из телепередачи про психологическое насилие. Стало совсем неприятно.
— Ладно, какой-то тяжёлый и ненужный разговор пошёл. Мне домой пора, Борис уже беспокоится. Извини, Ксюш, что тебя своим негативом нагрузила, хотя никакого негатива и нет. Просто колбасит перед свадьбой.
— Я так и поняла, — пожала плечами Ксюха. — Первый раз замуж выходить всегда страшно. Второй раз уже легче, из опыта знаю.
Ангелина и Ксения вместе вышли из подъезда, попрощались, они не ссорились, но каждая понимала, что многолетняя дружба дала трещину.
* * *
Прошла неделя, Геля всецело отдалась подготовке к свадьбе — пригласительные, рассадка гостей, приглашение ведущего — всё требовало внимания. Субботним днём Ангелина обсуждала по телефону с Лерой, кого из родственников и с кем лучше посадить. Борис уехал, куда и насколько Геля не знала, он не посвящал её в свои дела, сказал: «Вернусь вечером» — вот и вся информация.
В дверь позвонили. Это странно: подойти к квартире, минуя домофон и бдительного консьержа, предупреждающего о каждом несанкционированном визите, было невозможно. Попрощавшись с сестрой, Ангелина осторожно открыла дверь. Осторожность была связана с биометрическим замком. Как ни пыталась Геля убедить себя, что «умный дом» — это современно, престижно и, главное, удобно, но всякий раз испуганно вздрагивала, когда без её участия по расписанию
