так, что человек, выходя за порог, оказывался на крыше соседа, живущего ниже. За последним венцом из домиков поднимались отвесные скалы, локтей двадцать в высоту, как будто зуб из десны. Естественная крепость кое-где была достроена стрелковыми башнями. В скале прорублен проход, который преграждали массивные дубовые ворота. По обеим сторонам на длинных шестах торчали лошадиные черепа с черными косами, концы которых были выкрашены красной краской.
Ворота распахнули перед путниками. Их встречали женщины, больше двух десятков. Все в мужской одежде: кожаные куртки, широкие боевые пояса, анаксириды, высокие сапоги со шнуровкой спереди. За поясом у каждой выглядывала рукоять кинжала. И у всех через плечо шел широкий ремень, стягивающий правую грудь. Волосы заплетены в три косы: две свисали спереди, третья падала на спину. Они наглыми откровенными взглядами оценивали прибывших путников, делали едкие замечание и при этом покатывались со смеху.
– Пусть шутят, – успокаивал друзей и, прежде всего себя, Фидар, но сам весь посерел от злости. – Мы тоже любим шутки.
Вперед вышла высокая девушка, некрасивая: с грубыми чертами лица, к тому же рыжая и рябая. Тело ее больше походило на мужское: мускулистое, угловатое. Короткие мощные ноги слегка искривлены. Широкий пояс поверх длинной рубахи из мягкой замши перетягивал талию, подчеркивая необычную для девушек ширину плеч. По поясу шел узор из медных крылатых зверей с львиным телом и орлиными головами.
– Кто из вас аорс по имени Фидар из клана Рыси? – спросила она грубым голосом.
– Я, – ответил Фидар.
– Слезай с коня, – приказала рыжеволосая. – В храме Аргинпасы нельзя мужчинам появляться верхом.
Фидар послушно сошел на землю. Рыжеволосая оказалась ниже аорса всего на полголовы; а, ведь, Фидара боги ростом не обделили.
– Оружие тоже оставь за воротами, – продолжала диктовать условия девушка.
– Даже нож? – недовольно пробурчал аорс.
– Он тебе не пригодится.
К воротам подошли еще несколько женщин и нагло, как быков на торжище, принялись осматривать путников.
– А это кто? – спросила высокая, крепкая албана, указывая на будина. Ее темные большие глаза вспыхнули любопытством.
– Мой щитоносец, – ответил Фидар.
– Силен, – она внимательным взглядом ощупала Колобуда с макушки до пяток.
– Еще как, – подтвердил Фидар. – Вон, видишь, чем он воюет. – Указал на кувалду, висевшую вместо меча на поясе.
– Ты из какого племени? – приблизилась она к будину.
– С севера я, из лесных охотников.
– Хвораешь чем: язвы какие есть, или с зубами маешься?
– Здоров. А зубами могу руку тебе перекусить, – обиделся будин.
Она подошла совсем близко и нагло заглянула в глаза. Сказала властно:
– Слезай!
– Зачем? – растерялся Колобуд.
– Угощу тебя вином, – хитро улыбнулась албана. – Сыграю на флейте и спою сладкую песенку.
Будин густо покраснел, слез с коня, смущенно озираясь. Женщины захохотали, когда албана сама отцепила кувалду с его пояса, отвязала нож с бедра, передала оружие Исмену. Схватила будина за руку и потащила за собой. Тот, как жертвенный бык, послушно поплелся следом.
– Проходи, Серебряная Змея ждет тебя, – смягчив тон, пригласила Фидара рыжеволосая.
– Постой! А Исмен как же? Он с нами.
– Ему нельзя, – жестко отрезала девушка.
– Тогда я тоже не пойду, – заупрямился Фидар.
– Нельзя ему, – сердито повторила рыжеволосая. – Он не достиг еще возраста зрелости, и его никто не выбрал. Не беспокойся за мальчишку: поживет в нижнем городе. Его будут хорошо кормить и за лошадями присмотрят.
Но Фидар продолжал стоять в нерешительности.
– Иди, – подтолкнул ему Исмен. – Я же не младенец. Меня грудью кормить не надо, и задницу подмывать. Справлюсь.
– Хорошо, – согласился Фидар, передал ему оружие, сам в это время тихо сказал: – Займи самый нижний домик у выезда. Держи лошадей всегда наготове. Мало ли что…
Исмен чуть заметно кивнул.
Он нашел у самой дороги хижину, косо сложенную из булыжника на глине. Поселение заканчивалось. Дальше открывался вид на зеленую долину. Журчала река, перекатываясь через донные валуны. Старик в мохнатой овечьей шапке вежливо пригласил его в дом. Поверх серой холстяной рубахи он носил меховую безрукавку. Штаны холщевые, широкие. На ногах войлочная мягкая обувь, обшитая кожей.
Исмен поставил коней под навес, принес охапку сена. В кормушку насыпал несколько горстей ячменя. Старик сходил к реке, принес воды, налил в специально выдолбленную яму в земле. Исмен осмотрел у лошадей ноги. Убедился, что бабки не сбиты и копыта целы. Прошел в дом. Небольшое помещение три на пять шагов, с низким закопченным потолком. Ужасный застоявшийся запах гнилого сена и гари ударил в нос. Вход завешивала старая рогожка, да и ту старик откинул, потому что дым от очага вытягивало через входной проем. Очаг находился посредине и без того небольшого помещения. По кругу лежали булыжники. На углях пеклось мясо, нанизанное на прутья.
– Коровье кислое молоко, – предложил хозяин, протягивая пузатый кувшинчик.
– Позволишь, я его собью, – спросил Исмен.
Он вылил молоко в свой походный кожаный мешок для воды, добавил соли и долго бил мешок палкой, затем развязал и разлил по чашам.
– Ничего вкуснее не пробовал, – похвалил старик. После предложил гостю сыр. Снял с углей готовое мясо и положил его в большое деревянное блюдо.
– Поведай, отец, что за народ здесь живет, – спросил Исмен, жуя сочный кусок баранины и запивая его кислым молоком. – Язык понятный. Ты же меня понимаешь, и я тебя.
– На горе цитадель видел? Там обитают здешние воительницы – албаны75. А в нижнем городе мы – гаргареи76. Но гаргареи здесь постоянно не живут. Мы приходим отбывать повинность.
– За что?
– Раньше албаны разоряли наши селения, угоняли скот. Старейшины попросили у них мира. Взамен албаны потребовали, чтобы мужчины приходили сюда и выполняли всякую черную работу. Кто сеет и выращивает ячмень, просо; кто скот пасет, доит коров и взбивает масло. Я воду ношу в цитадель. Мой сын пасет лошадей. Скоро тридцать дней, как мы с сыном отбываем повинность. Через пять дней придут другие нам на смену, а мы отправимся в родное селение. На следующий год вновь придем.
– Как могли появиться албаны? Где их мужчины? Или эти женщины с сотворения мира живут одни?
– Мой прадед рассказывал: когда он был маленьким, в этой долине жило два могучих племени: одно на месте этого поселения, другое по ту сторону долины. Там до сих пор стоят руины их домов. Эти племена никак не могли поделить пастбища. Уж из-за чего у них вышла ссора – не ведаю, да и забыто давно, но однажды все мужчины сошлись на бой, встали под горой и принялись резать друг друга. Дело зимой происходило. Разгневался бог Тешуб77 и накрыл их снежной лавиной. Погибли все. В селениях
