шевельнуться!
— Вы кто? К чему столько агрессии? — я продолжала держать Чонхёка за руку, чувствуя, как он напряженно сжал мои пальцы.
Второй достал из кармана телефон и, видимо, приготовился снимать, выставив с ним руку вперед.
— Что, пидоры, страшно вам? — мужчина, лица которого по понятным причинам рассмотреть не удалось, своим вопросом явно пытался нас спровоцировать. — Мало вам столицы, так вы сюда за утехами приезжаете, айдольское отродье! Совсем страх потеряли? Даже охрану с собой не берете?
— Давайте мирно разойдемся, вы нас с кем-то путаете, — Чонхёк пытался говорить спокойным голосом, но получалось у него не очень…
— Что, сука, голос дрожит? Небось, коленки трясутся от страха?
Чонхёк гневно сжал кулаки, намереваясь броситься на зарвавшегося хама. Я потянула парня за собой, чтобы уйти, но обнаглевший хмырь тут же оказался рядом, уперев в мое ребро кулак с чем-то острым, спрятанным в кармане куртки. Чонхёк было дернулся, бросив на меня тревожный взгляд, но я лишь качнула головой, заставляя остановиться.
— Эй, я Вам ничего плохого не делал! Уберите от меня руки! — я тихонько шевельнулась.
— Молчать, сопляк! Стой на месте, а то пораню случайно! Все вы одинаковые, гребете деньги лопатой, уводите девок, куда ни посмотришь — всюду пидоры!
— Вы сами себе противоречите, как пидоры могут девок уводить? — я почувствовала, как острие больно кольнуло в подреберье.
— Потявкай мне еще, сопляк! Ты снимаешь? — вопрос был адресован второму, который, молча, стоял с телефоном.
Дальше медлить было нельзя. Что было у этих придурков на уме, ведал один Сущий! В одно мгновение я, оттолкнув Чонхёка, перехватила запястье нападавшего. Продолжая его с силой выкручивать, сжимая все больше, поставила мужика на колени и отняла… нож? Реально — перочинный нож!
— Вот же, угры блохастые! Вы, что, этим напугать или убить собирались?
— Отпусти, сука, больно!
— Да неужели? Какую гадость вы задумали? Совсем выжили из ума?
Чонхёк направился ко второму забрать телефон, но снимавший тут же развернулся, чтобы дать дёру. Я кинула вслед заклинание анестезии, и человек застыл на месте в совершенно нелепой позе! Айдол, подошел, выдернул зажатый в неподвижной руке мобильник и вернулся ко мне.
— Еще раз спрашиваю, что вы замышляли? Зачем вам это нужно? — я перехватила взгляд стоящего на коленях мужика и стала в него погружаться.
Промелькнули, словно кадры кинохроники, обрывки сюжетов его памяти: каких-то концертов, потом ругань и потасовка с парнями, потом какая-то девица со странной прической и сумасшедшими глазами, дико хохочущая под голыми мужиками. И все это сопровождалось такой ненавистью! Я прикрыла глаза, и произнесла заклинание стирания этих воспоминаний, надеясь, что сделаю все, как нужно, потому что, как уже говорила, ни разу не пользовалась подобным заклинанием, как-то не представилось случая! Мужик обмяк, тяжело свесив голову между плеч, потом встрепенулся и поднял на меня глаза:
— Ты кто? Что тебе от меня надо? — он испуганно озирался по сторонам. — Зачем ты меня поставил на колени?
— Поднимитесь, Вы сами на них встали, разве не помните? — я дернула его за руку, помогая подняться. — Вы как себя чувствуете? Кажется, Вы были не в себе. Голова не кружится?
— Н-нет… Холодно только… Я давно так стою?
Я взглянула на Чонхёка, с благоговейным ужасом наблюдающего за происходящим.
— Эй, ты в порядке?
— А? Д-да… Все хорошо.
— Присмотри за этим… — я направилась ко второму, тоже прочла заклинание стирания воспоминаний и убрала анестезию.
— Аджосси, Вы как, живой? — тот принял естественную позу, опираясь на обе ноги, и ошалело начал крутить головой, пытаясь понять, как здесь очутился. — Забирайте своего приятеля, и уходите отсюда, пока не приехала полиция. Это частная территория, а вы забрались на нее без спроса. Вы меня поняли?
Я вернулась к тому, которого караулил Чонхёк, взяв ничего не понимающего детину за руку, отвела к товарищу и толкнула обоих в кусты — туда, откуда они появились.
— Вроде, все. Ты как?
Чонхёк, молча, смотрел вслед исчезнувшим в кустах, и на меня не реагировал.
— Хён, ты меня слышишь? — я помахала перед его носом рукой, настойчиво привлекая внимание. — Тебя тоже нужно приводить в нормальное состояние? Почему ничего не отвечаешь?
— Что ты с ними сделал?! — парень, наконец, выдавил из себя надрывный полушепот.
— Да ничего особенного. Применил прием тхэквондо.
— Чего? — Чонхёк непонимающе на меня уставился. — Какой еще прием? Нет там таких приемов!
— Ты-то откуда знаешь, есть или нет?
— Я занимаюсь тхэквондо. Там нет ничего похожего! Ты воздействовал на их психику, на сознание, а не на тело!
— Видимо, я просто глубже изучал плюсом к технике философию единоборств. А ты этот момент упустил, уделяя внимание только физической стороне. Если занимаешься, чего ж сразу не наподдал этим козлам?
— Да ты же сам меня тормознул! Слушай, чем дальше я тебя узнаю, тем больше ты меня пугаешь. Откуда ты взялся на мою голову?
— Так это ты меня испугался? Опять шутишь? Да не сделал я ничего странного! Можешь спросить у своего сэнсэя или, как там у вас по-корейски, сабомнима, кажется? Поинтересуйся на досуге, он тебе все доходчиво объяснит. Не веришь?
Парень начал потихоньку приходить в себя, к нему, наконец, возвратилось здравомыслие и возможность рассуждать логически.
— Пипец, как ты меня напрягаешь, даже не эти подонки! — Чонхёк нервно хмыкнул. — Ты в курсе, что странный и чокнутый?
— Я-то думал, он меня поддержит, а он в прострацию впал! — чтобы встряхнуть сознание парня, я несильно толкнула его в грудь. — Ты, что, не дрался по-пацански? На тебя никогда раньше не нападали что ли?
— Похоже, это сасэны, дурные фанаты, в смысле. Случаи в нашей среде всякие на слуху, но мне только по телефону и через соцсети угрожали. Бывает, сумасшедшие девицы преследуют и от фанатской «любви» оскорбляют периодически. Представь, некоторых я реально боюсь! Кто знает, что у них на уме? Но чтоб с ножом нападать… это что-то новенькое!
— Не похожи они на твоих фанатов. По-моему, у них что-то против геев имеется. Ты же слышал, что они несли? У меня ощущение, что там какие-то личные претензии по поводу их неудачных интимных отношений. Вряд ли это связано с желанием узнать кумира поближе. Однако съемки — это мерзко! Куда они потом собирались выложить эти записи? Надо удалить все с телефона, пока он у нас, — я подняла кверху за рукав руку Чонхёка, державшую телефон.
Он быстро вскрыл корпус, достал оттуда сим-карту и карту памяти, сунув их в карман, а затем выкинул распотрошенный и сломанный мобильник в кусты.
— Пойдем к ребятам. Наверно, надо попрощаться и вернуться домой. У меня совершенно нет настроения сидеть
