– ничего этого не было, один только полет, только память о том, что такое небо, которое принадлежит одному тебе.
Так вот какая она – жизнь, которую стоит прожить. Его, Николы, место.
– Как тебя зовут? – задыхаясь от счастливого смеха, спросил Никола.
«Ама», – зазвучало в голове.
– Здравствуй, Ама! А я – Никола.
* * *
Больше уже никто не издевался. Они все смотрели на него – боязливо, настороженно, кто-то даже с почтением.
Они дети Великого Змея, подумал Никола. Они поняли, что произошло.
Он нашел в толпе встревоженный взгляд Вяза, улыбнулся и прошептал одними губами:
– Получилось.
* * *
У него были зоркие глаза, видящие на тысячи километров вокруг, и гибкая длинная шея, на которой он мог вертеть головой в любую сторону, и память многих и многих веков.
У него было два сердца – человечье и змеиное. И по душе на каждое из них.
У него был полет – и ничего прекраснее на свете не существовало.
И у него была ненавистная преграда, которую он мечтал разрушить. Человечье сердце желало продолжать свою дорогу. Змеиное – просто ненавидело препятствия на этой дороге. Никто не смел указывать потомку Великого Змея, куда ему держать путь.
Они вдвоем сражались с преградой каждый день и час, и оба знали: она уже пошла мелкими трещинками, надо только поднажать, только еще раз – десять – сто – взмахнуть крыльями. Только не отступать.
* * *
…Дни, полные небом, и иные, пустые – когда Вяз заставлял поесть, помыться и поспать. Никола делал все это нехотя, из одного только уважения, стараясь закончить поскорее.
– Нам не хватает тебя, Никола, – сказала в один из дней Льдиния, обнаружив Николу спящим прямо на полу в углу Купола.
– А сколько… – Никола потер глаза. Он не помнил, как тут оказался. – Сколько я уже лечу?
– Десять дней, милый.
– Десять, – бездумно повторил Никола. Он никак не мог понять, много это или мало. Для змеиного сердца точно – ничтожный пшик. А вот для его, человечьего?
– Послушай, – Льдиния ласково погладила его по волосам, – мы простояли у этого барьера уже очень долго, и наш век позволяет простоять еще хоть столько же. Да пусть бы и всегда… Мы – я, Вяз, Лавр с Элоизой – очень боимся потерять тебя, Никола.
Никола посмотрел на Льдинию. От ее заботы и доброты сделалось очень тепло в груди.
– Может, змей, сам того не зная, поджидал, когда действительно будет нужен нам? – Никола думал об этом каждое свое человеческое пробуждение. – Может, он и проснулся-то только для того, чтобы мы могли лететь дальше?
Льдиния по-прежнему внимательно и с сочувствием смотрела на него.
– Я просто очень хочу, чтобы Элоиза однажды увидела синее небо. Траву под ногами – такую, знаете, весеннюю, колкую, – по ней так здорово ступать. И речку, – поделился Никола. – Она ведь еще ни разу не видела речку!
* * *
Небо пошло трещинами и раскололось. Человеческое тело Николы совсем ослабло, болело, умоляло об отдыхе. Змеиное сердце рвалось вперед.
Темнота за их спинами была бесконечной. Здесь не существовало ветра – но в них обоих слишком сильна была память о нем.
– Совсем чуть-чуть, Ама. Уже почти, – прошептал себе и ему Никола.
Свет звезд стал нестерпимо ярким. Они были очень большими, желтыми – и совсем рядом. Они лежали прямо на крыльях и мешали взмахнуть. От них на языке было кисло и свербело в носу.
«Лимоны!» – вспомнил Никола. Они были похожи на земные лимоны, так ненавидимые Николой в детстве.
Звезды-лимоны. Никола расхохотался от того, каким нелепым был этот чудной образ.
Человечья и змеиная души не сдавались.
– Давай, Ама!
Усилие – взмах – и вот пелена падает, и все рушится, и в человеческих ушах стоит страшный звон, хотя змей совсем ничего не слышит. И трещины в прозрачной сфере делаются все глубже, больше, манят к себе, в них хочется провалиться, и змей с человеком не противятся желанию, и машут крыльями сквозь звездные вихри и бури еще раз и еще – и перелетают через сломавшийся барьер.
Связь
Через два дня после преодоления преграды Никола наконец отлежался и решился пойти в Купол послушать объявление о Лючии.
Почтительное молчание и поклоны иномирцев казались куда опаснее привычных презрительных взглядов. В первые же секунды Николе ужасно захотелось вновь стать незначительным и незаметным или пусть даже жалким и смешным, но приходилось только бесконечно вежливо кивать в ответ.
Элоиза, заметив его, приветливо замахала рукой.
– Никола! Никола вернулся! – криком сообщила она остальным, будто и впрямь заметила самой первой.
Лавр улыбался. Когда Никола подошел ближе, он порывисто, неловко приобнял его и тут же отступил.
– А ты лежебока.
– Сказало существо, способное заснуть на несколько веков.
Лавр ухмыльнулся.
– Туше.
Николе стало очень светло и празднично на душе, даже лучше, чем в тот миг, когда он сломал барьер.
– Хотел тут было вступиться за твою честь и заколоть какого-нибудь обидчика для острастки, так представь себе: никто не насмехается! – поведал Лавр.
– Скучно же тебе теперь, наверное.
– Я переживу.
Элоиза прыгала вокруг Николы, без музыки танцуя какой-то ей одной ведомый танец.
– Ну что, теперь ты хоть немного поверишь в свои силы? – неожиданно серьезно спросил Лавр. – Ну хоть чуть-чуть? С моим великолепием тебе, конечно, не тягаться, но все же…
– Чего ты об этом?
– Да не бери в голову, подумалось просто, – Лавр махнул рукой. – Ты у нас теперь такая важная шишка, весь из себя серьезный и загадочный…
– Одна загадка меня и правда давно мучает, – признался Никола, не сводя взгляда с Хранителя, поднимающегося на постамент. Безумно захотелось выложить Лавру все без утайки, не позволить ему отдалиться еще больше, не дать случившемуся воздвигнуть между ними стену.
– Ну давай, раз уж пошла такая песня, – к Лавру вернулась привычная беззаботность.
– Я все думаю, все это время… А если она уснула из-за меня? Вдруг ей не стоило дружить с человеком? Может, это настолько противоестественно, что теперь вот…
Лавр развеселился. Никола почувствовал себя уязвленным.
– Если честно, то очень сильно сомневаюсь, – отсмеявшись, ответил он. – Прости, конечно, но многовато чести. И потом, тебя вон даже сам змей признал, а потомки будут в вековой сон впадать? Иномирцы уж за тысячелетия как-нибудь заподозрили бы, что люди так на них влияют. Постой, или ты меня тоже решил усыпить? – он в наигранном ужасе отодвинулся подальше. – Мог бы просто попросить помолчать минутку.
Никола вздохнул. Безнадежно.
Под Купол с совершенно обезумевшим видом влетел Ель. Смотреть на него было жутко.
– Вяз тут? – хрипло спросил он.
– Я тут, Ель, – правитель вышел вперед.
Никола, замерев, следил за ними.
– Мы летим вперед, – Ель тяжело дышал.
– Да. Никола все-таки пробил преграду вместе со змеем, и мы летим вперед, – очень осторожно объяснил Вяз то, что все и так знали. Состояние Еля явно пугало правителя.
– Связь заработала, Вяз. Мы пробили преграду – и связь снова работает.
– И? – Вяз умел не терять самообладания.
Все
