кого-то из научников. Те описали перспективы начальству. И пошло-поехало…
— Но на то, что кто-то придёт с той стороны, он явно не рассчитывал, — ответил я.
— Получается, мы нарушили его планы, — сказал Иван.
— И не один раз.
— Но всё-таки… что именно случилось на полигоне? Как именно он хотел открыть проход?
— Знаешь, я начинаю думать, что проход в Хаос сделать значительно сложнее, чем преодолеть барьер между мирами… потому что способ попасть в другой мир у него точно был. Он стоял рядом с ним.
— Ты о чём? — Ваня бросил на меня удивлённый взгляд.
— Там был бык. В мире войны я видел, как лев открыл что-то вроде портала, и ушёл в него, когда множество животных погибло от химической атаки. Тут он смоделировал что-то похожее.
— Но тогда зачем всё остальное? К чему этот танковый бой? Откуда взялись бойцы противника?
— Ваня, я уже сказал, что у меня нет твёрдых ответов на эти вопросы. Только предположения.
— А ты поделись. Не стесняйся!
— Как я уже сказал, ему не нужен был другой мир. Ему нужен был Хаос. Проход в него. Похоже, с помощью всего этого он сделал доступ в мир, который очень близок нашему. Может быть, настолько близок, что точка соприкосновения должна была аннигилировать, пробить дыру в обоих мирах. И уже ей-то он бы и воспользовался, — ответил я.
— Осталось только понять, чего ему дался этот Хаос!
— И тут у меня тоже есть одно предположение.
— Продолжай.
— Даниилу не нужны чужие миры, — сказал я, — даже более приятные, чем мир Шамана, его не устроят. Ему нужен свой собственный. С его правилами. Где он был бы полноценным божеством. Понимаешь?
— Слушай… а вот это очень похоже на правду! — согласился Ваня, — даже если опустить детали, которых мы пока не знаем… тут всё сходится! Уверен, что правильно было оставлять его в живых?
Я посмотрел на спутника.
— Нет, — ответил я, — не уверен. Но не хотелось своими руками делать ему такое одолжение.
— Что, если у него остались ещё сюрпризы?
Я вздохнул.
— Даже если так — буду благодарен за любой сюрприз, который бы намекнул на другой выход из ситуации. Понимаешь?
— Серёг, не обижайся, но иногда ты склонен всё излишне усложнять.
Я ничего не ответил — только пожал плечами.
На въезде в город мы остановились возле молла. Он работал, половина парковки была занята гражданскими автомобилями.
— Конечно… зачем нам эвакуация, да?.. — недовольно ворчал Ваня, глядя на людей.
— Она действительно не имеет смысла, — заметил я, — только людей мучить…
— Сколько у них времени осталось?
— Несколько часов, я думаю. Скорее всего, мы не успеем… кто-то пропадёт, — я сжал челюсти.
— Вот видишь. А если бы их увезли подальше, глядишь, могли бы и успеть.
— Нам бы никто не дал это сделать, если бы знали мой план.
На нас оглядывались с тревогой. Я заметил, что многие люди смотрели на нас с какой-то подавленной обречённостью. Кто-то, увидев нас, тут же склонялся к своим спутникам и начинал что-то шептать, многозначительно глядя в сторону полигона.
— Они знают… — тихо произнёс Иван.
— Нет, — возразил я, — просто чувствуют.
Люди, которые чувствовали беду, продолжали спешить куда-то по своим делам. Город жил привычной жизнью, хотя смерть уже стояла у порога. И не просто смерть. Полная и окончательная гибель, без надежды и новых миров…
— Серёг, чёт мне тошно… — не выдержал Ваня.
— Знаю, — кивнул я, — терпи.
Сначала я зашёл в продуктовый, взял пару пакетов льда и небольшой термоконтейнер. Потом вернулся к машине и упаковал добычу. Не прямо в лёд, конечно — а через влажную прокладку, чтобы тепло снаружи более-менее уравновешивало холод. Глаз нельзя было замораживать, а то кристаллики льда могли повредить рисунок сетчатки.
После этого мы снова вернулись в молл и заглянули в ближайший одёжный магазин, где выбрали по комплекту гражданской спортивной формы, кроссовки и толстовки. Я расплатился биометрией. Благо системы ещё работали.
— Ничего, что ты сам?.. — заметил Иван, когда мы вышли из магазина и возвращались к машине, должно быть, имея в виду способ оплаты.
— Ничего, — ответил я, — сейчас это не имеет значения.
— Куда дальше?
— В аэропорт, — ответил я, — нам нужно на другую сторону, в Москву.
— Думаешь, он работает? — Ваня с сомнением нахмурился.
— А почему нет? — я пожал плечами, — кризис развивается слишком быстро. Власти не успевают реагировать. Маршруты, наверно, поменяли, чтобы не задевать аномалию.
— Серёг… если я правильно понял — она же почти здесь!
— Не совсем так, — возразил я, — это Даниил каким-то образом смоделировал. Думаю, сама аномалия ещё достаточно далеко.
— Тогда точно следовало его прикончить!
— Поживём-увидим.
Мы успели купить через терминал в аэропорту последние билеты на рейс до Москвы, посадка на который начиналась через пятнадцать минут. Бизнес-класс, по максимальной цене.
— Народ всё равно валит… — заметил Ваня, глядя на схему доступности билетов.
— Конечно, — кивнул я, — самые нервные. И состоятельные. Думают, уж в Москве-то с ними точно ничего не случится, — я широко улыбнулся.
— Ты какой-то злой.
— Защитная реакция, Вань, — объяснил я.
Больше всего я беспокоился за контроль безопасности. Поэтому пришлось схитрить, чтобы замаскировать биоматериал: в зале вылета, до контроля, я купил деликатесы, которые можно брать с собой на борт, в термопакете. И туда же положил «сувениры». Теперь дело было за малым: сохранять спокойствие. Но, в конце концов, этому меня учили.
Контроль прошли без проблем и лишних вопросов. Было видно, что служба безопасности не очень ответственно подходит к выполнению своих обязанностей: у многих сотрудников в глазах тоска, предчувствие неизбежного. Сейчас это играло нам на руку.
Вскоре объявили посадку. Мы прошли на борт, пользуясь коридором для пассажиров бизнес-класса.
Если закрыть глаза, легко было представить, что всё в порядке. Привычные звуки и запахи. Приглушённый гул людских разговоров, шорох системы кондиционирования. Работающие авиалинии — как электрическое освещение и оркестр на «Титанике».
Взлетали на закате. Когда добрались до Байкала — Солнце зашло за горизонт. Внизу была сплошная чернота. Я закрыл шторку иллюминатора и старался не думать о том, что сущность, проникшая в наш мир, может легко разделаться с самолётом над той территорией, которую он забрал. А, может, мы летели ниже. Если госслужбы подстраховывались. Хотелось в это верить.
26
Меня разбудила стюардесса, когда самолёт заходил на посадку. Иван уже бодрствовал: смотрел в наушниках какой-то фильм, попивая кофе. Встретившись со мной взглядом, он указал на ещё одну чашку, которая стояла на его столике. Я благодарно кивнул в ответ.
«Шереметьево»
