class="v">А мы едем, а мы едем полем зыбким,
За туманом, за туманом по росе.
А мы ловим, ловим девичьи улыбки
И цепляем и цепляем на буксир.
Вот и опять Жора только что затянул свою «А мы едем…». И тут из-за околицы у ракит показалась девушка в синем платьице и белых туфельках. Она шла с парнем, бережно держа его за руку. Но тем не менее Жора сказал:
— С «прицепом»? Чепуха. Все равно улыбочку подарит. Я ведь Жора-одессит!
Не сбавляя хода, он высунулся из кабины и, вертя баранку одной рукой, закричал:
— Манечка! Розочка без шипов! Одну улыбочку… Взаймы. А хочешь — наличными… За мильон!
Получать улыбку Манечки было поздно. За ракитами нежданно возник крутой поворот. Машина, сбив столбик, ухнула в озеро. Я успел выпрыгнуть. Жора вместе с кабиной ушел под воду. Кузов остался на берегу.
Секунда — и я пулей кидаюсь за собирателем нежных улыбок. Но тут круг разорвало, и из воды высунулась испуганная, вся в тине, стриженая голова.
— Жорка! Жив! — воскликнул радостно я.
— Порядок в Одессе, — буркнул Жорка в ответ и, фыркая, разгребая тину, полез на берег.
А до порядка было, пожалуй, дальше, чем до его любимой Одессы. Целый час искали мы трактор, полчаса вытаскивали утопленницу, потом продували и чистили мотор. Лишь когда вновь покатили по трассе, я, облегченно вздохнув, сказал:
— Вот тебе, Жора, и улыбка Манечки — розочки без шипов.
Жора молчал.
* * *
Так же молча учил он потом, (отбывая внеочередные наряды в котельной полковой бани), правила вождения машин на междугородних трассах.
Сильное средство
Пригородный поезд Петушки — Яреськи мчался со скоростью резвых волов на юг. Гулко стучали колеса, пели рессоры. На рыжих досках потолка качалась тень от фонаря.
Лейтенант Теплов сидел в купе вагона и, отдыхая после суетной пересадки, привалясь спиной к полке, смотрел в окно на ковш Большой Медведицы, который то поднимался над заснеженными соснами, то куда-то исчезал. Приятно было посидеть в тепле, тишине. Пассажиры — главным образом солдаты — уже угомонились, залегли на верхних полках спать. Теперь задача не прозевать свой полустанок и вовремя разбудить их.
Прошло минут тридцать. Лейтенант Теплов, убаюканный качкой, начал было дремать, как вдруг в купе появился дежурный солдатской команды, едущей в соседнем вагоне, сержант Куницын. Присев на лавку, он взволнованно зашептал:
— Товарищ лейтенант, я за вами. По срочному делу…
— За мной? А что случилось?
Сержант еще таинственней зашептал:
— У нас в купе поп. В рясе, с крестом…
— Ну и что? Пусть сидит. Вагон-то пригородный, общий.
Сержант сокрушенно вздохнул:
— Если бы сидел… Ехал, как все. А то…
— «А то» — тупое долото. Толком говори. Четко, ясно, по-военному.
— Слушаюсь, товарищ лейтенант! Объясняю по-военному. На станции Чекушка подсел к нам в пятое купе поп. Солдат Редькин даже присвистнул. «Дурная примета, мол. Быть беде, товарищ сержант». — «Спокойствие, отвечаю, пои не черная кошка и не постоянный представитель при вагоне. Посидит, подремлет и где-нибудь сойдет».
— Короче, сержант.
— Слушаюсь, короче! Редькин как в воду глядел. Принес-таки батя беду в вагон.
— Какую беду? — вскочил лейтенант.
— Да как же. Все пассажиры как пассажиры. Сидят, едят, дремлют, а этот… Подсел к двум старушкам и давай им Библию читать.
— Библию?
— Так точно, товарищ лейтенант! И если б только старушкам. Это еще полбеды. А то, как в песне поется: «Поп кадит кадилою, сам глядит на милую». Вроде бы старушкам читает, а сам косит глаз на солдат. Религиозный дурман потихоньку внедряет.
— Ну, а вы что же? Не могли вежливо попросить: повремените, мол, почтенный, с этим чтивом. Дайте пассажирам отдохнуть.
— Просили, товарищ лейтенант. И ухом не ведет. Будто оглох владыка.
— В таком случае спели бы что-нибудь антирелигиозное.
— Делали такой эксперимент. Под две гитары частушки пели.
— А он?
Сержант махнул рукой.
— Все впустую. И глазом не моргнул. Хуже того, сам запел.
— Сам? Частушки? — удивился лейтенант.
— Да. Прослушал один куплет и говорит: «Неправильно поете, божьи дети. Этот куплет в моем приходе распевают так». И затянул:
Опустели божьи кружки,
Приход высох, как река.
Пусто, пусто в церковушке,
Не сберешь и пятака.
Лейтенант поскреб затылок.
— Вот так поп! Что же с ним делать? Постойте! А что, если табак?.. Пустить в ход табак. Попы ведь не курят. Боятся дыму как черт ладана.
— И это было, товарищ лейтенант. В двенадцать цигарок дымили. Туча поднялась. Нечем дыхнуть. Старушки, крестясь, убрались, а он сидит. Вознес очи долу и читает: «Вначале сотворил бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и дух божий носился над водою…» Теперь вот и не знаем, что делать, как выжить его. Нет больше средств.
Лейтенант встал.
— Есть средство! Идемте, товарищ сержант.
Они прошли в соседний вагон. В одном из купе важно восседал долговязый священник с массивным крестом на черной мантии. Развернув на столике толстую книгу, он нарочито громко, нараспев читал:
— «И создал бог два светила великие: светило большое для управления днем, и светило меньшее для управления ночью…»
— Изучаем, отец. Конспектируем, — присев рядом с попом, кивнул на книгу лейтенант.
— Повторенье — мать ученья, — ответил поп и продолжал: — «И сказал бог: да произведет земля душу живую по роду ея, скотов, и гадов, и зверей земных по роду их. И стало так».
— А вы знаете, батюшка, в Библии одна путаница есть.
Священник оторвал взгляд от книги и подозрительно взглянул на офицера.
— Вы, раб божий, что-то сказали?
— Сказал, что неувязочка есть в вашем Священном писании.
Поп захлопнул книгу.
— Святой апостол Лука говорил: «Уста размежи и, оные размежив, докажи».
Лейтенант, готовый вступить в спор, расстегнул полы шинели.
— Вам доказательства. Пожалуйста. Вот вы читали вначале, что бог создал свет и тем отделил день от ночи. А спустя полстраницы вдруг снова: «И создал бог два светила». Сколько же создано светил, отец? По Библии получается три, а светят-то два. Где ж третье, отделившее свет от тьмы? Нечистый, что ли, украл?
Пои беспокойно заерзал на лавке.
— Сие дело не человеческого ума. Сколь угодно, столь светил и оставлено.
— Нет, позвольте. Как это не нашего ума? Вы же внушаете нам божье «ученье». Значит, мы думаем, хотим узнать что к чему. Вот, например, в Библии сказало, что «вначале ничего не было», а бог взял да и сотворил твердь. Спрашивается: где же он брал строительные материалы?
Поп захлопнул Библию.
— Не гневите бога! — прикрикнул он. — Бог
