это с лерой Син…
— И поняли, что все происходит с ее молчаливого одобрения?
— Да. — Доктор Аши в изнеможении опустился на стул и теперь смотрел на меня снизу вверх. — Я собрал два рюкзака. Мы с друзьями в юности увлекались экстремальным туризмом. Так что там, действительно, все, что вам может понадобиться. Вернётесь в парк и через него постараетесь выйти из города.
— А как мы выйдем отсюда? Охрана отпугивает агрессивных идиот. Но они нас вряд ли выпустят.
— Среди них есть молодой человек. И он готов нам помочь. Все трое сейчас пьют кофе, которое я им любезно предложил. У двоих в напитке снотворное. Рэн вас выведет, когда они отключатся.
— Вашему другу можно доверять?
— Доктор Стат спасла жизнь его матери. Каи, у тебя есть немного времени, чтобы поспать. Час или два. Как врач, рекомендую этим временем распорядиться разумно и отдохнуть. Силы тебе понадобятся.
Я с благодарностью кивнул. Постоял пару мгновений, раздумывая, что делать. Но потом решил, что самым разумным сейчас будет поспать. Я лег на свободную кушетку, подложил руку под голову и закрыл глаза.
Глава 24
Астрид Эрден Стат
Каи разбудил меня ночью. Я испугано подскочила, понимая: что-то случилось. Тревожить меня просто так о бы не стал. Прибыл новые раненные или в госпиталь заявилась шайка мстителей?
Оказалась, ни то и ни другое.
Аши Наоки коротко объясняет мне, почему нужно уходить сейчас. Я склонна довериться его выводам, хотя выйти за периметр бетонных заграждений и страшно.
Не хочу думать о том, что было, в тот день, когда я в последний раз была под открытым небом. Не хочу. Стараюсь отвлечься. Но у меня не получается. Те ужасные воспоминания въелись в мою память, кажется, намертво. Мне не нужно даже закрывать глаза, чтобы вновь видеть, слышать и чувствовать тоже, что и при первой бомбардировке.
Это не галлюцинации. Потому, что я понимаю разницу между тем, что происходит в действительности, и тем, что подкидывает мне память. Но ничего не могу с этим поделать. Я снова слышу звуки разрывающихся снарядов. Ощущаю дрожь земли. И даже запах влажной земли словно бы окутывает меня.
Можно сколько угодно говорить себе, что все давно позади, что ты в безопасности. Тело реагирует на воспоминания, как на настоящую опасность.
Мне стыдно за эту слабость. Я ведь не ребенок, и не должна бояться того, чего нет. Но уговоры помогают примерно также, как лечение эндометриоза медитациями. То есть никак.
Сердце стучит так быстро, что у меня не выходит посчитать пульс.
Воздуха не хватает, хотя на улице кислорода должно быть больше, чем внизу.
Через несколько минут этому прибавляется боль в районе солнечного сплетения.
Ноги становятся, словно бы ватными. И кажется, что я сейчас упаду.
Когда мы только вышли, меня бросило в жар, а теперь стало невыносимо холодно. Или это я дрожу от страха?
Не знаю.
— Поторопитесь, — шепчет Рэн. — И удачи вам. Надеюсь, вы оба доберётесь до безопасного места.
Каи также шепотом благодарит его. А я не могу произвести и слова. В горле снова поселился колючий комок.
Пытаюсь улыбнуться и машу на прощание. Юноша улыбается в ответ и произносит одними губами:
— Берегите себя.
А потом скрывается в темноте.
Мы идем по обломкам дорожного покрытия почти что в полной темноте. На небе виден лишь один из спутников Иштара — Паллор. Павор сейчас прячется в сиянии своего прекрасного брата и не может осветить нам дорогу.
Я несколько раз спотыкаюсь, но от падения меня удерживает Каи.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
Я киваю. Не потому, что чувствую себя нормально. Скорее наоборот. Но если скажу, он будет переживать попусту. И злиться. Он всегда злится, когда осознает свою неспособность оградить меня от всех тревог этого мира.
Мы двигается медленно. Но мне очень тяжело идти. И минут через пятнадцать я просто оседаю на дорогу.
Голова кружится. А ещё появилось странное ощущение, что все это происходит не со мной. Как будто я стою рядом и смотрю на саму себя со стороны.
— Маленькая моя, что с тобой?
— Паническая атака, — слова даются нелегко. — Неприятно, но от этого никто ещё не умирал. Дай мне минуту. Я переведу дух, и мы пойдем дальше.
— Достать аптечку?
— Там не будет противотревожных препаратов. А даже если и будут, не рискну принимать. Нам нужно как можно дальше уйти за эти три часа. В идеале — с рассветом уже быть в парке. А седативное действие лекарства меня замедлит.
Мантру о том, что панические атаки не могут привести к смерти, хотя и кажется, будто ты умираешь, пришлось повторить раз двадцать прежде, чем мне стало легче. Эта гадость может и полчаса длиться. Но тут повезло.
Когда мы вошли под сень вековых деревьев солнце уже сияло над нашими головами. Прекрасные великаны встретили нас приятной прохладой и мирным шелестением листьев. Не было заметно, чтобы парк сильно пострадал.
— Это селениты — генно-модифицированые лунные эбены, — пояснил Каи, видя мое удивление. — Редкий вид. Целое состояние в каждом дереве. Зачем их уничтожать, если планируешь захватить? Ведь потом можно будет распорядиться этим сокровищем более разумно. Вырубить и продать коллекционерам, например.
— Разве можно уничтожать такую красоту? К тому же вырубка парков запрещена.
— А по мнению захватчиков здесь не будет парка. И леса к нему прилегающего. Нелегальная посадка, несогласованная с новыми хозяевами этой земли. И все. Я уверен, что памятники культуры они не щадят. Думаешь, пожалеют парк? Но сейчас их самоуверенность нам на руку. Чем меньше снарядов попадет в парк, тем выше у нас шансы выбраться отсюда живыми.
Я киваю. На меня вдруг накатывает такая усталость, что хочется присесть хотя бы на минуту. Но если я это сделаю, смогу ли подняться? Каи же вряд ли готов остановиться сейчас. Он с тревогой смотрит на небо, скрытое серебристо-зелёными кронами. Сегодня ещё не было обстрелов. Мне
