нефтегазовой отрасли. Капитал этот должен преобладать.
К чему это он?
Все просто… Сурков имеет в виду, что пока нет квасной доминанты России в мире, нечего зарубежным инвесторам разевать рот на отечественные недра.
Далее следует фраза: «Подход по месторождениям исходит из архаической системы власти и управления». Оставим на совести оратора банальную тавтологию: «подход исходит», поймем, что в контексте недопущения иностранцев в наши нефтяные закрома эта фраза Суркова вроде бы звучит как констатация положительного фактора.
Но тогда как же быть с заключительным предложением: «Потому что рынки могут контролироваться более сложными способами, интегральными, математическими, где может наличествовать иностранный капитал и чисто национальный».
Что за интегральный и математический контроль рынков? Где может «наличествовать» капитал — в способах контроля или в самих рынках? Голову сломать можно.
На самом деле Владислав Юрьевич имел в виду очень простую вещь: что в ряде случаев можно и отступить от стопроцентного контроля отечественным капиталом некоторых нефтегазовых месторождений и перейти к смешанным инвестициям.
Подведем итог.
Основной недостаток Суркова в том, что он не проговаривает то, что хочет сказать. Ограничивается ему удобными смысловыми ассоциациями, проглатывая нормальную речь, способную донести до аудитории суть сказанного. В результате слушателям приходится домысливать за Суркова, чтобы понять, что он имел в виду. Как это сейчас сделал я. И как наверняка делали вы, когда первый раз читали фрагмент его речи о ТЭКе.
О чем это говорит?
Прежде всего о низком интеллектуальном развитии Владислава Юрьевича. Речевая эрудиция современного оратора не может основываться только на его природных данных. К тому же тот, кто считает, что Троцкий был выдающимся трибуном с детства, заблуждается. Уже тогда риторика вбирала себя систематические знания по психологии, социологии, философии, логике.
Сурков же, как известно, системным образованием пренебрег. А зря. Тем более что именно в Международном университете в Москве, диплом которого имеет господин Сурков, с середины 1990-х читала лекции Анна Константиновна Михальская, на учебник которой по лингвопрагматике и риторике я ссылался. То бишь фактически крыл Суркова его же знаниями.
Вернее, теми, которые у него могли бы быть, но которых на самом деле нет. Ведь походи добровольно Владислав Юрьевич на лекции профессора Михальской, глядишь, сегодня подавал куда меньше поводов для критики. Но у него, как мы знаем, и на обязательные занятия времени-то не было.
Так что сегодня ему остается только держать аудиторию в идиотах. И так, мол, поймут. Допетрят как-нибудь. В данном случае с Сурковым дурную шутку сыграла речевая ситуация. То есть, согласно А.К. Михальской, «условия, обстановка, в которой происходит речевое общение между участниками, включая самих участников, которые существенно влияют на речевое событие».
Проще говоря, Владислав Юрьевич так небрежно относится к своим слушателям, что не утруждает себя построением правильной речи.
— Но люди, извиняюсь, не идиоты же, когда внимают речам политиков… — спросил я профессора Михальскую о реакции слушателей на таких ораторов, как Владислав Сурков.
— Греческое слово «идиот» означает «простой, честный человек», тот, кто, сам не владея политическим красноречием, слушает оратора и легко примыкает к его мнению, — ответила Анна Константиновна.
— Понятно. Выходит, что природа российских политиков берет верх над тем, чему их учат помощники? — уточнил я истоки косноязычия у представителей отечественного политбомонда типа Суркова.
— Да, безусловно, — подтвердила Михальская. — Природное в них преобладает настолько, что нарушает все представления о подлинно естественном поведении. Кроме того, большинство наших имиджмейкеров получили образование на Западе и действуют в соответствии с западными образцами. А чтобы обратить речь к своему народу, сделать ее привлекательной для него, надо быть специалистом по отечественной риторике и речевой культуре.
Не знаю уж, кто там консультирует Владислава Юрьевича в плане риторики. Наши или иностранны. А я ему еще раз искренне сочувствую в том, что он предпочитал возню в «Менатепе» и Госдуме студенческой аудитории, где доктор наук Михальская учила студентов МУМа грамотной речи.
Впрочем, боюсь, что проблема нашего героя еще глубже.
На мой взгляд, Владислав Сурков вообще не умеет произносить более-менее длинные и связные речи. Думаю, он и сам это интуитивно понимает. Поэтому и избегает миллионных аудиторий. Неспроста же его практически не показывают по телевизору, где его ораторские способности (вернее, полное отсутствие таковых) были бы очевидны всем.
— Нельзя из свиного ушка сделать шелкового кошелька, на это не способен ни один имиджмейкер, даже самый лучший, — уверена профессор Михальская.
В самом деле, можно неудачно выразиться в одном месте. Сказать плохо построенное предложение. Но нельзя городить бессмыслицу абзацами.
…Типа этой. Почитайте:
«И кто бы что ни говорил, и партийную демократию считают устаревшей, нужно перейти к интерактивной демократии, электронной, виртуальной, но это все-таки, думаю, не скоро, мне кажется, лучше если лидер и местного пошиба, и федерального уровня будет зависим от партии — все-таки это коллектив. И от него лучше зависеть, чем от пяти своих помощников. Три человека собрались и решили что-то. Мне кажется, лучше, если решает большее количество людей. Хотя и большинство не всегда право. Но это обременяет того, кто выдвигается, дополнительными обязательствами. Если угодно, сдерживает его и укрепляет политическую культуру. И повышает ответственность».
Вы что-нибудь поняли?
В подстрочнике, который делает Интернет, больше смысла, чем в этом сурковском умозаключении.
Если в опусе о ТЭКе, поднатужась, можно было уловить общий смысл, то тут непонятно все. Полная бессмыслица. Лингвистический беспредел. Здесь даже анализировать ничего нельзя, ибо отсутствует даже почва для анализа — испорченная русская речь.
…Или вот:
«Гражданин Рогозин принес предложение, раструбил о нем — о правах оппозиции, закон. Допустим, нам такой закон необходим. Но что такое оппозиция? В этом парламенте? Он говорит — у вас большинство. У кого у нас? Видимо, оппозиция может зафиксироваться только там, где есть понятие правящей партии. А что у нас — оппозиция? Сегодня ты, завтра я».
Снова ничего не ясно.
Оба отрывка достаточно большие по объему и, повторяю, в известной мере являют собой законченную мысль оратора на какую-то конкретную тему. В принципе, их, как драматург пьесу, можно было бы попытаться разобрать на действия, сцены, явления и картины, чтобы попытаться исследовать речевое событие, но шансов — ноль. Сурков проглотил уже не обрывки фраз, но сам смысл своей речи. Остались только какие-то невнятные ассоциации, смысл которых улавливает лишь сам Сурков. Поток речевого сознания, короче говоря.
Откуда у Владислава Юрьевича такое косноязычие?
Действительно, странно. В детстве, как мы помним, он был отличником. Не обязательно юным ритором, но у доски отвечал чаще и ладнее других. Если не врут учителя, читал Блока, надо думать, иногда и вслух.
Но
