Книга Ведьмин смех - Лили Мокашь

безмятежно, ее длинные ресницы отбрасывали тень на бархатистую кожу щек, а розовые губы слегка приоткрылись. В ее смоляных кудрях запутался цветок мака. Засмотревшись на красавицу, Рамон все же сумел почуять опасность и оглядеться. Интуиция не подвела его: между корнями дуба извивалось серебристое тело змеи. Гадюка уже подбиралась к беззащитной девушке, когда Рамон схватил упавшую ветку, ловко подцепил змею и отбросил в сторону. Вероятно, он издал возглас, потому что Ракель проснулась. Она села, еще не выйдя из-под туманной власти сна, и с изумлением наблюдала, как Рамон каблуком раздавил змее голову.

– Ты спас мне жизнь, – выдохнула Ракель, глядя на него с благодарностью. Слезы навернулись на ее глаза, и те засверкали подобно сапфирам.

– Я пришел вовремя, – ответил Рамон, которого распирало от гордости.

– Сколько лет здесь живу, ни разу не видела змей, – растерянно проговорила девушка. – Как ты нашел меня?

– Не ведаю, – признался Рамон, – ноги сами привели меня к тебе.

Он опустился рядом с ней на траву и замолчал, робея и не зная, о чем говорить с девушкой, которая так сильно ему нравится.

– Ты выяснил, что хотел? – пришла та ему на выручку. – О своей родственнице?

– Нет. Я познакомился с Мануэлой, но оказалось, что у нас с ней разные тетки.

– О, Мануэла, – Ракель скептически улыбнулась и закатила глаза. – Что скажешь о ней, понравилась она тебе?

– Ну уж нет, – признался Рамон. – Мануэла слишком навязчива и произвела на меня какое-то отталкивающее впечатление. К тому же мне нравится другая.

Ракель зарделась, опустила ресницы и проговорила:

– Да, ты видишь людей насквозь. Есть основания думать, что Мануэла – нехорошая женщина. Ты ведь знаешь, что мужа Сантаны убили? А вот муж Мануэлы погиб при загадочных обстоятельствах. Поговаривают, он был стар и не устраивал ее, поэтому она пропитала ядом простыни на супружеской постели с той стороны, где спал он. Спустя несколько дней его кожа покрылась ранами, и он умер в страшных мучениях.

– И ее не осудили? – поразился Рамон.

– Нет, вину Мануэлы доказать не удалось, но ее выдворили из города. Посему ей ничего не оставалось, кроме как прибиться к нам. Мы никого не гоним. Но и не терпим, когда вмешиваются в наш уклад и нарушают традиции.

Ракель взглянула на Рамона в упор и прибавила:

– Я рада, что ты еще не уезжаешь.

Лицо ее вдруг оказалось слишком близко, и Рамон утонул в бездонной синеве ее глаз. Губы девушки манили, они будто бы стали из розовых ярко-красными, как цветы лугового мака, и он безрассудно припал к ним. Дыхание Ракель благоухало парным молоком и медом, Рамон с жадностью пил его и не мог насытиться. Они целовались, не считая минут и забыв обо всем на свете. Его рука распустила шнуровку ее платья и забралась под тонкую сорочку, скользя по нежной коже. Заходить дальше Рамон побоялся, хотя всем своим нутром чувствовал, что девушка не против. Когда он наконец нашел в себе силы оторваться от ее сладких губ, солнце начало клониться к закату.

– Я увижу тебя завтра? – спросил Рамон с ноткой отчаяния.

Ракель трепещущей рукой привела в порядок одежду и расчесала пальцами волосы. Ее опухшие губы предательски алели и выдавали то, чем они сейчас занимались.

– Завтра я не пойду с овцами, малыш Тобиас меня заменит. Ты встретишь меня в городе, у меня полно дел. Близится Бельтейн.

Наемник вздрогнул, услышав название языческого праздника, сурово порицаемого церковью. Все внутри него протестовало от догадки, что Ракель – ведьма, хотя многое говорило об этом. Рамон решил получше присмотреться к другим жителям Рупьи, чтобы оправдать девушку. Только не она!

– Я пойду, – сказал он, замявшись. – Или ты хочешь, чтобы я проводил тебя в город?

– Не стоит, мне еще нужно побыть наедине с лесом, – загадочно проронила Ракель и поднялась на ноги. – До завтра, милый!

На негнущихся ногах Рамон пошел в город, поминутно оглядываясь и пытаясь собраться с мыслями. Он знал эту девушку всего один день и уже считал ее любовью всей своей жизни, не странно ли это? Вполне вероятно, умопомрачительная любовь к Ракель – всего лишь приворот, морок, ведьмины чары. Но проверить это можно, только уехав из города, а он еще не выполнил свою миссию, так ничего и не выведав. Рядом с пастушкой все сомнения улетучивались, она словно взяла его душу в плен.

С такими невеселыми размышлениями Рамон набрел на погост, примыкающий к местной церкви. Кладбище было небольшим, кресты здесь соседствовали с простыми серыми обелисками. Среди могил он заметил высокую женскую фигуру, в которой с удивлением узнал Сантану. Любопытство сподвигло Рамона нарушить ее уединение, и он подошел к женщине. Сантана стояла возле голого серого камня с букетом незабудок в руках.

– Здесь покоится твой муж? – спросил Рамон.

– Да, – та смахнула с ресниц слезу и возложила цветы к подножию камня. – Тот еще был шалопай, ссорились мы часто. Но пока не потеряешь человека, не поймешь, насколько он тебе был дорог. Я очень скучаю по нему и не хочу во второй раз выходить замуж. Хорошо, у меня остались дети, и память о муже продолжает жить в них. А ты не женат?

– Нет, – ответил Рамон и отчего-то ощутил щемящую грусть. – Скажи, Сантана, а виновников гибели твоего мужа нашли?

– Куда там, – с презрением фыркнула та. – Нашим властям разве есть дело до страданий простых людей? Они будут драть с нас налоги и охотиться на ведьм, но не удосужатся ловить разбойников по лесам. Но судьба душегубов непременно покарает, – Сантана многозначительно улыбнулась. – Ладно, пойдем домой ужинать. Я потушила мясо, что ты принес, спасибо, вышло вкусно. Дети давно такого не ели.

– Рад был помочь, – искренне улыбнулся Рамон. – Завтра починю вам крышу, чтоб не протекала.

Ночь прошла спокойно. Утром, пока наемник исполнял обещанное – латал крышу Сантаны, – он стал свидетелем пикантной сцены. В центре Рупьи располагалась рыночная площадь с фонтаном, которая отлично просматривалась с высоты. И сегодня был базарный день: немногочисленные жители города вышли за покупками. Рамон увидел, как от одного из прилавков отделился бородатый мужчина с небольшим свертком в мощных руках. И начал прохаживаться вокруг фонтана, явно ожидая кого-то. Вскоре к нему присоединилась женщина, в которой Рамон узнал Мануэлу. Мужчина передал ей сверток, а она, не таясь, обвила руками его шею, вынудив наклониться, и беззастенчиво прильнула к губам. Тот поначалу попытался отстранить ее, но потом сдался и приобнял за талию.

«Недолго ты сопротивлялся, приятель!» – подумал Рамон.

Он предположил, что это и есть хозяин мясной лавки – муж белокурой Исамар. Вскоре Рамон углядел и саму Исамар – та стояла за прилавком с колбасой, обслуживая покупателей, и, казалось, ничего не замечала.

Базарный день был отличной возможностью познакомиться поближе с жителями Рупьи, нелюдимыми горцами. Поэтому Рамон бросил свою работу, быстро спустился с крыши и направился на оживленную площадь. Неспешно прогуливаясь между рыночными рядами, он не усмотрел ничего необычного. Горожане, как и в любом маленьком городке, делали запасы провизии на неделю. На площади было шумно: слышались обрывки разговоров, визжали поросята, лаяли кудлатые собаки, желая поживиться объедками. Старушки продавали пирожки, а дети – свежую зелень с огорода. Наемник внимательно прислушивался к болтовне, надеясь услышать что-нибудь интересное, когда его окликнул женский голос.

– Дон Рамон!

Он обернулся и увидел Исамар. Она торговала одна, без мужа.

– Добрый день, – поздоровался Рамон. – Откуда тебе известно мое имя?

– Сантана рассказала, что у нее постоялец.

Исамар приветливо улыбнулась и перекинула через плечо пушистую косу. За грубо сколоченным прилавком она казалась особенно миниатюрной и беспомощной.

– Ты можешь оказать мне услугу? – проговорила она слабым, будто бы замирающим голосом. – Соседка Мануэла заходила ко мне, просила отсыпать ей соли, но пока я мешкала, она уже ушла. А мне так тяжко ходить в горку, – лавочница многозначительно погладила огромный живот.

– Ты хочешь, чтобы я отнес ей соль? – переспросил Рамон. Его кольнула мысль, а не странно ли это – такая любезность Исамар к Мануэле после вчерашней бурной ссоры.

Та энергично закивала и протянула Рамону черный мешочек.

– Спасибо, – голос Исамар убаюкивал подобно журчанию ручейка, отгоняя сомнения в глубь подсознания. – И передай Мануэле – не стоит благодарности, я просто возвращаю долг.

Рамон принял из ее рук мешочек и в тот же миг позабыл о своих делах. Он только сейчас заметил, какие льдисто-серые у Исамар глаза, что никак не сочетались с ее лучезарной улыбкой. Рамон покорно кивнул, развернулся и пошел вверх по извилистой улице. В голове у него было пусто. Одна