Под ногами у приезжих валялся целый ковер шелухи от семечек, для пущей красоты щедро удобренный окурками и харчками. Ребята явно никого не стеснялись и ощущали себя тут если не хозяевами, то представителями какой-то особенной касты, для которой вовсе не обязательно соблюдать чистоту. И словно в подтверждение моих мыслей, один из компании сделал большой глоток из пивной бутылки, а потом смачно сплюнул на асфальт, не прерывая увлекательной беседы на своем языке с товарищами.
Ух-х, аж глаз задергался при виде того, как мой родной двор превращается в помойку! Ну да ладно, не тот сегодня день, чтоб разборки чинить. Не хочу Марину лишний раз ни в какие сомнительные приключения втягивать. Она и так напряглась, когда эту шайку увидала.
Собственно, на нас гости Подмосковья внимания пока не обратили, и я собирался ответить им полной взаимностью. Вот только стоило нам пройти мимо них, как по нестройным рядам всей ватаги прошло какое-то нездоровое оживление. Послышались смешки, комментарии на неизвестном диалекте, а один даже вульгарно свистнул нам вслед.
Я ощутил, как судорожно стиснула мою руку Маришка и попыталась прижаться ко мне, будто желая спрятаться от чужого внимания. И вот тут уже я разозлился по-настоящему. Я готов был стерпеть свинство, мог смириться с шумом и показным неуважением. Но вот подобную херню спускать никому не собирался. Такому отребью обретаться на улицах моего родного города я просто не позволю…
Коротко попросив свою спутницу ни о чем не волноваться и подождать меня пару минут, я насилу освободился от ее хватки и развернулся к толпе приезжих. Мой маневр был сопровожден взрывом развязного смеха и новой порцией фраз, смысл которых я не смог уловить.
— Кто свистел?! — грозно осведомился я, подходя к смуглым ребятам вплотную.
— Керем даданет, кери хар, — нагло ответил ближайший иностранный специалист.
А для верности, чтоб я точно понял основной посыл, плюнул мне под ноги и продемонстрировал оттопыренный средний палец.
Оглядев толпу низкорослых доходяг, большинство из которых не дотягивали мне ростом и до подбородка, я с трудом подавил порыв моментально своротить борзому мигранту челюсть. Вместо этого я с проворством атакующей куницы выбросил вперед ладонь, хватаясь за любезно выставленный палец, а потом резко рванув его на себя и вниз. Охреневший от такого развития событий грубиян заверещал благим матом, среди которого я разобрал несколько исконно русских слов, а затем упал на колено. Он попытался было подключить свою вторую руку, чтобы высвободиться, но когда я на это отреагировал и усилил нажим, болтун от своих намерений быстро отказался.
Чужая боль взвилась вокруг меня, заключая в ватных объятиях, и я не стал отгораживаться от ее призывов. Окунувшись в «сотку», я без труда смог заметить, как остальные товарищи спешат на выручку своему чернявому дружку. Но в состоянии тактического ускорения их передвижения выглядели для меня до нелепого медленно и неспешно. Поэтому я не только успел сориентироваться, но и неспешно досчитать до пятнадцати, покуда приезжие приблизились на расстояние вытянутой руки.
Не собираясь давать сборищу шакалят меня окружить, ведь по известной поговорке толпою валят даже льва, я засветил ближайшему бородачу хорошего такого леща. Истинно королевского! К сожалению, звуков в «форсаже» я слышать не мог, но, думается мне, хлопнуло смачно. У бедолаги аж ноги подкосились, после чего он, ошалело мотая головой, плюхнулся на задницу прямо в плевки своих собратьев.
Уже замахнувшись во второй раз, чтобы отоварить следующего желающего, мне пришлось все-таки остановить руку. Остальные сородичи вдруг отчего-то растеряли желание конфликтовать, и сейчас отчаянно тормозили пятками, чтобы не попасть под мою раздачу.
Секунд десять субъективного времени я внимательно наблюдал за их поспешным отступлением. Боевой режим я нехотя покинул только тогда, когда убедился, что ко мне и их земляку, романтично припавшему на одно колено, никто не рискует соваться.
Звуки вернулись мгновенно, как будто кто-то отсоединил наушники от телевизора. По перепонкам снова резанули вопли грубияна, чей палец я по-прежнему старательно выкручивал. А вместе с ним и разноголосые причитания остальных участников нашей маленькой потасовки, которые предусмотрительно держались от меня подальше.
— Пижалюста, атпустити его! — внезапно овладел ломаным русским языком один из нарушителей спокойствия. — Ми проста уидем!
— Ага, разбежался, — хищно усмехнулся я. — А убирать ваше дерьмо кто будет?
— Ми убирем, убирем! — заверил меня все тот же мигрант. — Я клянус! Толька не павридити нашему другу!
— Тогда начинайте! — твердо ответил я. — Вот мусор, а вон там урна. У вас минута.
Чуть ослабив кисть, но не спеша отпускать «заложника», я внимательно следил, как дорожка перед подъездом приобретает свой первозданный вид. Почти вся орава, за исключением того, кто от меня выхватил оплеуху, голыми руками собирала с земли шкурки семечек с бычками и торопливым шагом транспортировала их до ближайшей урны. Работали они быстро и не выказывали никакой брезгливости, даже когда вляпывались в собственные плевки.
— Висё, ми законьчили, — доложился переговорщик. — Типерь, пижалюста, випустите его…
Выполнив просьбу, я благоразумно отступил на полшага назад, на тот случай, если пострадавший наглец попытается на меня напасть. Но тот только облегченно вскрикнул и быстренько ретировался, стремясь затеряться среди товарищей. Дальнейшее развитие событий меня несколько удивило, потому что один из земляков, вдруг отвесил ему звучный подзатыльник и что-то пылко затараторил на своем, периодически тыкая пальцем в мою сторону.
Я уже приготовился ко второму раунду, прикидывая, кто первый получит от меня в рыло. Но тут, приезжий, чей палец едва не переломился в моем захвате, виновато потупился и буркнул:
— Исвините…
— Чего? — не расслышал я.
— Исвините! — громче повторил гость из зарубежья.
— Кхм… ну ладно, — кивнул я, ожидавший чего угодно, но отнюдь не извинений.
Гляди-ка, а ребята оказались совсем неплохие. Воспитанные и вежливые. Нужно было только им об этом периодически напоминать.
— Ми пайдем, да свиданье! Исвините…
Попросив прощения в третий раз, вся толпа развернулась и спешно отправилась дальше по улице, изредка оборачиваясь. Похоже, опасались, что я за ними в погоню брошусь. Ну да, больно нужно мне за этой гоп-компанией бегать!
Недолго полюбовавшись спинами сбежавших свинтусов, на моих глазах вставших на праведный путь исправления, я с видом героя вернулся к обмершей Марине. Вот только радости или восхищения в ее взгляде я не заметил. Скорее в нем плескались испуг и тревога, вызванные моей выходкой.
Эх, конечно же я не хотел испытывать крепость нервной системы девушки, которая не могла похвастаться устойчивостью после того, как попала в руки инфестата. Гораздо мудрее было бы спокойно пройти мимо, а потом вызвать полицию. Но с другой стороны, мне хотелось, чтобы Маришка знала, что я такой, какой есть. Я не мог поступить иначе, поскольку тогда бы сам перестал себя уважать. Все невзгоды я привык встречать грудью, а не лавировать между ними…
