меня совершенно одинаково. Церковь Святого Михаила определенно выкроена по тому же лекалу, что и остальные: ряды деревянных скамеек слева и справа, центральный проход ведет к алтарю. В неподвижном воздухе стоит знакомый запах старой бумаги наверное, от десятков Библий и псалтырей в ящичках на спинках скамеек.
Мы медленно идем по каменному полу к алтарю. По сравнению с шумом на улице, здесь, за толстенными стенами, стоит едва ли не гробовая тишина.
— У меня от таких мест прямо мурашки по коже, — шепчет Клемент.
— Звучит смешно, если вспомнить, что вы уже умерли.
Клемент уже открывает рот, чтобы возразить, но из дальнего левого угла зала доносится скрип двери. Затем раздается звук шагов, и из-за колонны появляется фигура.
— Я могу вам чем-нибудь помочь?
Священник молод, моложе меня. У него светло-каштановые волосы, как у Карла, только аккуратно подстрижены и явно водят знакомство с расческой.
— О, здрасте, да… Наверное, можете… — мямлю я.
Преподобный терпеливо улыбается, ожидая от меня дальнейших разъяснений. В голове у меня, точно конфетти, порхают тысячи слов, но вот беда, язык мой совершенно не в состоянии составить из них вразумительного предложения.
— Мы… э-э…
— Мы хотим пожениться, — брякает Клемент.
Не веря своим ушам, я таращусь на Клемента.
— Не так ли, пупсик? — улыбается он мне.
«Да чтоб ты провалился, Клемент!»
— Да, хотим пожениться, — подтверждаю я сквозь стиснутые зубы.
По роду своей деятельности молодой священник наверняка навидался странных парочек. Судя по его выражению лица, мы можем претендовать среди них на первое место, но он довольно убедительно изображает искренность:
— Поздравляю вас! Хотите обвенчаться в нашей церкви Святого Михаила?
— Да, хотелось бы, — говорит Клемент. — Только вот невеста моя страсть как хочет традиционную свадьбу со всеми причиндалами. Ну, знаете, чтоб хор был, цветы там, орган здоровенный и колокола чтоб трезвонили.
Чудовище кладет мне лапищу на плечо и скалится:
— Ты ведь любишь хороший динь-дон, да, пупсик?
— Да, обожаю, — нервно хихикаю я.
На лице священника явно читается облегчение, словно бы в «Монополии» ему выпала карточка «Освобождение из тюрьмы».
— Какая жалость. Боюсь, у нас тут только один колокол.
Клемент хмурится:
— Вот облом. Зато экономите на звонарях, верно?
— Хм, да. Обычно звонит староста.
— Спасибо большое, отче, — торопливо перебиваю я. — Что ж, не будем вам мешать.
Я разворачиваюсь, однако мой самозваный жених еще не закончил.
— Секундочку, пупсик. — И он обращается к служителю культа: — Преподобный, а тут есть поблизости другие церкви с полным набором колоколов?
Наверняка в жизни священников бывают моменты, когда они искренне сожалеют, что не могут позволить себе грех лжи во спасение. Сейчас, несомненно, именно такой случай.
— Я здесь относительно недавно, так что всех церквей в округе не знаю, — пытается священник уберечь своих коллег от ужасной участи. — Но справьтесь в церкви Всех Святых, или еще в церкви Святого Иуды в Кенниш-тауне. Кажется, это ближайшие.
— Спасибо, преподобный. Жаль, конечно, что мы не сможем обвенчаться у вас, но Бет у меня девочка требовательная, все привыкла по-своему делать.
Сильно подозреваю, что заключительная фраза Клемента сопровождалась подмигиванием. Утверждать, однако, не берусь, поскольку к тому времени я, сгорая от стыда, уже мчусь к выходу.
Ноги мои не останавливаются до тех пор, пока я не оказываюсь на тротуаре перед церковью. Через пару секунд меня нагоняет Клемент, весьма собой довольный.
— Прошло не так уж и плохо. Во всяком случае, теперь нам известен следующий адрес.
Меня же волнует другое.
— Обязательно было позорить меня?
— Что?
— Зачем было плести священнику про свадьбу?
Довольной улыбки как не бывало.
— Ах, простите, высокочтимая леди, — язвительно цедит он. — Просто ты стояла да мямлила как дура, и мне надо было что-то сказать.
— Можно было придумать что-нибудь поправдоподобнее. Вот честно, Клемент, это было унизительно.
Он достает из нагрудного кармана измятую пачку сигарет. Поковырявшись внутри, раздосадованно сминает ее.
— Ну вообще. Самое то остаться без сигарет.
— Может, самое время бросить курить? — отваживаюсь я.
— Знаешь, что я хотел бы бросить, пупсик? Тебя вместе со всеми твоими проблемами! Я просто свихнусь от тебя, черт побери!
— Что я такого сделала?!
— Ты беспрестанно ноешь. Бьюсь об заклад, даже если в тотализатор выиграешь, будешь жаловаться, что марки дороговаты — купон отправить.
— Ничего подобного!
— Да неужели? Для нуждающейся в помощи ты на редкость неблагодарная чертовка. Серьезно, пупсик, ты вправду думаешь, что мне нравится таскаться по городу с капризной девчонкой?
«Ой».
В этом споре мне не выиграть. По правде говоря, я и не хочу выигрывать. Да какое мне дело, что он обо мне думает! Вот только не могу сказать, что его слова не обижают, и не горю желанием услышать продолжение. Как там говорится, правда глаза колет?
Нет уж, от стычки лучше уклониться.
— Э-э, давайте куплю вам сигарет?
Надеюсь, потребность Клемента в никотине перевесит его гордость.
— Да, спасибо, — вздыхает в конце концов он. — Но, раз уж мы собираемся продолжать, пупсик, тебе не помешает быть чуточку проще. Усекла?
Мне удается выдавить улыбку.
— Я попытаюсь.
Итак, безоговорочная победа за Клементом.
20
Весьма кстати прямо напротив церкви находится минимаркет, надо лишь перейти улицу.
За прилавком стоит крашеная блондинка, с кислой миной ковыряя ногти.
— Пачку «Мальборо», пожалуйста.
Женщина молча отворачивается и отодвигает дверцу шкафчика с табачными изделиями. Я читаю в мыслях Клемента вопрос, почему сигареты не выставлены на витрине. Впрочем, он его не озвучивает.
Пачка шлепается на прилавок.
— Десять пятьдесят, пожалуйста, — вяло произносит продавщица.
— Сколько-сколько? — ошарашенно переспрашиваем мы хором.
— Десять пятьдесят. Если хотите сэкономить пятьдесят пенсов, идите в супермаркет.
Достаю из кошелька двадцатифунтовую банкноту и неохотно протягиваю женщине. Да уж, люди готовы выкладывать за свои пагубные пристрастия баснословные деньги. Потом забираю сдачу и сигареты с прилавка.
— Спасибо.
Блондинка возвращается к своим ногтям.
На улице я отдаю пачку Клементу.
— Больше десяти фунтов за какую-то пачку сигарет! — возмущается он. — Поверить, блин, не могу!
— Да что вы говорите! Впредь курите экономно, я, знаете ли, деньги не печатаю.
Клемент сдирает целлофановую обертку и принимается изучать пачку. Особый интерес у него вызывает фотография пораженного легкого.
— А это что за хрень? Похоже на шотландский завтрак.
— Это легкое курильщика. По идее, должно отпугивать от курения.
Он лишь пожимает плечами и прикуривает сигарету.
— Не сработало.
Пока Клемент утопает в клубах дыма, я определяю по смартфону расположение названных священником церквей.
— Церковь Всех Святых в пятнадцати минутах ходьбы, а Святого Иуды в шести.
— Что ж, тогда в путь.
Я перепроверяю незамысловатый маршрут, и мы направляемся на север по
