Да, он и сам видел, что Сухотка дело знает. Аж от сердца отлегло — видать, убегла девчонка, спаслась. Ну, и хорошо, ну, и ладно, — не взял, значит, такой грех на душу. Не шарахнет пока его Перун молнией в темечко.
А тут как раз доложили, что и Каллистрата у переправы сыскали да вора споймали.
«Есть все ж таки справедливость какая на этом свете,» — подумал Прозор и поспешил на конюшню.
Глава 22 Снова в «Хохотушке», или Как стать скоморохом
Когда затемно Нежданка снова соскочила с чужих саней у ворот трактира, она уже придумала новый план.
— Дяденька, дяденька, — дергал бойкий мальчишка мужика на воротах. — Меня мамка послала тятьку сыскать. Можно я зайду посмотрю, не спит ли он где под лавкой, окаянный?
— Не положено дитев одних пущать, — пробасил мужик с фонарем. — Путь мамка сама приходит.
— Да, мне уже пятнадцать годков, дяденька, — Нежданка вживалась в роль. — Это я с виду только такой тощий да щуплый, а мне уж невесту скоро подыскивать будут.
— Невесту, — хмыкнул сторож. — У тебя ж самого молоко на губах не обсохло, куды тебе невесту?
— Да, не сейчас, летом, в самом конце, — заверил мальчишка. — Я к тому времени еще подрасту.
Пацан смешно задрал вверх подбородок, стараясь казаться повыше.
Мужик с фонарем хмыкнул.
Мальчишка снова затараторил:
— А мамка не может прийтить, у нее Прекраса-сестренка моя на сиське висит, осенью народилась. А так семеро нас у мамки с тятькой, я старшОй.
— Ладно, иди уж, чего, — заворчал мужик. — СтаршОй… Обидит какая рожа пьяная — на себя пеняй, мне не жалуйся.
Сначала Нежданка хотела бежать по Ванькиным следам до самого княжеского терема, разыскать там Прозора — главного надо всеми малиновыми людьми с золотыми пуговицами, и в ноги ему упасть, молить о пощаде для лучшего друга.
Потом она вспомнила, что ее саму тоже ищут. Вот же дубина стоеросовая — надо ж было такое запамятовать! Хороша заступница! Да за дружбу с ней только Ваньку на плаху, поди, отправят.
Тогда вроде уже решила вертаться взад, обратно в Поспелку, все Надее рассказать, уж она что-нибудь придумает. А что придумает? Как матери такую весть принести про сына любимого? Да, и как вертаться-то? Ищут же ее саму. Поди, вокруг родной деревни больше всего и ищут.
В Медовары к тетке Любаве на перекладных отправиться? Дык как можно самой схорониться, когда Ванька из-за нее, козы холмогорской, и пострадал. Не кинулся бы он ее, Нежданку спасать, не поехал бы к переправе, коня золотого со двора у князя не свел, так и служил бы конюхом при тереме еще двести лет, приезжал бы в Поспелку к матери с гостинчиками. А теперича?
Ах, как бы можно было в Град попасть да в терем пробраться, все про Ваньку разузнать, но так, чтобы ее саму, Нежданку никто не видел. Может, сходить к ведьме какой зелья попросить для невидимости? Да, не бывает, поди ж, такого…Только в сказках встречается. Мож, рожу сажей перемазать, чтоб не узнал никто?
И тут… И тут она вспомнила про скоморохов, которые пляшут, прикрывая лица кожаными масками. И чем больше она об этом думала, тем больше ей нравилось такое решение. Войти в Град с трещоткой на шее, в костюме скомороха да в колпаке, звенеть бубенцами на рукавах, плясать на площади лягушкой. А потом уж и разузнать как-нибудь, что с Ванькой… Там и придумать, как помочь, авось, получится.
Только бы не разминуться со скоморохами, только бы приглянуться им, упросить, чтоб с собой взяли…
Несчастный медведь был по-прежнему привязан на дворе трактира. Уф…Успела…Не ушли они без нее.
Еще утром, наблюдая из стога сена за плясками, Неждана поняла, кто у скоморохов за главного. Не тот, кто самый сильный, и не самый толстый, и не тот, кто громче всех кричит, и даже не тот, кто самый длинный и с медведем управляется, а вон тот приземистый мужичок с козлиной бороденкой в огневом костюме с синими горохами. Скажет тихим голосом, и все его слушаются.
Сидел сейчас огневой в самом углу трактира, уху хлебал. К нему Нежданка и потопала.
— Дяденька, дяденька! — довольно бойко начала она.
Говорить Нежданка старалась побыстрее, чтоб ее успели выслушать.
— А вот, коли мальчишка какой, на меня схожий, хочет в скоморохи податься, что ему делать надобно? — выпалила она первый вопрос на одном дыхании.
Огневой посмотрел на нее молча, достал из плошки рыбью башку и начал ее обсасывать.
Нежданка вперлась в него своими ледяными зенками, не отступает.
— Сказал бы я тому мальчонке, чтоб домой вертался, велел батьке взять его за ноги, перевернуть вниз башкой, потрясти хорошенько, чтобы вся дурь зараз из головы и вылетела, — наконец, ответил главный из скоморохов.
— А коли нет тятеньки? Утоп он в колодце давно, тогда как? — Нежданка продолжала напирать.
Даже не знала она, откуда слова про колодец у нее с языка сорвались. Может, правда, казалось ей всегда, что Влас тонет — постепенно, уходит на глубину, затягивает его зеленая болотная водица, только никто того не замечает. Ну, кроме нее, Нежданки.
— Тады надо к мамке бечь, просить ее чтоб хворостину покрепче взяла, да чуть пониже спины отходила, чтобы дурь, значит…Ну, ты дальше уже знаешь, — ответил дядька и продолжил смаковать рыбью голову.
— А ежели мамка давно померла? — гнула свое Неждана.
Огневой выловил из тарелки и сожрал за раз целую вареную луковицу. Бэээ. Потом ответил:
— Если мамка померла — плохо.
Вздохнул тяжко, и мальчонка в козликовой шубейке повторил этот вздох. Получилось, может, и погорше, чем у огневого.
— Тогда к старшим братьям надо идтить, чтобы они заместо отца с мамкой уму-разуму научили, — уже добрее ответил скоморох.
И на это тоже у Нежданки нашелся ответ:
— А коли братья оба в дружину княжескую подались? А сестра замуж вышла да за реку уехала, своих детишек нарожала? И дедусь
