лишь улыбнулся ей в ответ.
– Когда отец умер, – снова посерьезнев, Аглая Петровна понизила голос, – бумаги из его кабинета были изъяты. Все-все! Однако те, что были в моей комнате, остались нетронутыми. Я их пересматривала довольно часто после смерти отца, и еще чаще – после смерти Миши. Многие из них подписаны отчей рукой, и подпись эта…
– Совсем не та, что на оглашенном в суде завещании, – договорил я.
– Верно, – выдохнула Аглая Петровна. – Не просто «Петр Савельев», как в этом лживом огрызке, а длинная и уверенная, степенная подпись купца первой гильдии…
– С точкой после «ять»? – снова перебил я девушку.
– Да, – удивленно протянула она. – Как вы узнали?
– Анна Устиновна как-то упомянула об этом в своем письме, – я потер руки. – Скажите, Аглая Петровна, а сейчас у вас все еще хранятся эти документы?
Аглая Петровна выглянула из беседки, огляделась по сторонам, а затем повернулась ко мне:
– Да, они все еще у меня.
– Я смогу получить у вас несколько бумаг в качестве образцов для предъявления в суде? – спросил я.
– Сможете, – кивнула мне девушка. – Я найду возможность передать их вам, когда вы будете у нас в следующий раз. Сейчас я не рискну это сделать при матушке…
– Я полагаю, она очень обеспокоена, и не столько за себя, сколько, в первую очередь, за вас.
– Очень может быть, – Аглая Петровна на мгновение скривилась, – но пусть это не станет для вас причиной, чтобы отказаться от визитов в наш дом. Прошу вас: не обходите нас своим вниманием и не забывайте нас посещать, – и она дотронулась пальцами до моей руки.
Мое сердце вдруг заколотилось где-то под горлом.
– Буду рад это делать, – проговорил я. – Кстати, я остановился в той же гостинице, где останавливался Михаил Барсеньев, посему вы в любое время при необходимости сможете написать мне.
– Хорошо, я так и сделаю. Но сейчас мне надо идти. Приходите к нам завтра. Я буду вас ждать… – и Аглая Петровна выпорхнула из уютной беседки в сад, со всех сторон пронизываемый ветром.
Я последовал за ней.
Пройдя десяток шагов по садовой дорожке, Аглая Петровна обернулась.
– Я не сказала вам еще одной важной вещи. Об этом я не говорила никому, лишь родители знали да князья Кобрины, – девушка на секунду замерла, будто перед прыжком в прорубь, а потом произнесла, – я была тайно просватана за младшего из князей, Всеволода Константиновича. Они с отцом стакнулись об этом, но после смерти батюшки о деле том более никто не вспоминал. Вы, наверное, должны знать…
И Аглая Петровна, не прощаясь, побежала к дому. Я же остался в саду, еще минуту-другую наблюдая за тем, как вихри треплют удалявшуюся от меня маленькую стройную женскую фигурку, развевая подол ее коричневого платья и хлеща ее по спине поднятыми с земли темными пожухлыми листьями.
Глава IV
Прошло вот уже четверть часа, как я, ожидая приема, сидел на колченогом стуле в маленькой полутемной комнатушке с тяжелым письменным столом, потертым креслом, запыленным бюро и небольшим окном, наполовину задернутым плотными зелеными гардинами с золотистой бахромой по краю, которые сейчас укрывали меня от пытавшихся пробиться в помещение ярких лучей утреннего солнца. Держа в руках свою раскрытую записную книжку, я в задумчивости смотрел на начертанную на ее странице заметку, сделанную мной у Корзунова еще в нашу первую встречу. Это были имя и адрес Алоизия Капитоновича Хвостова, двоюродного брата Стратона Огибалова, некогда служившего у купца первой гильдии Савельева.
Наконец на лестнице послышались шаги, и затем я увидел перед собой грузного мужчину в турецком халате и туфлях с загнутыми вверх носами. Его взъерошенная копна волос и густые вздыбленные бакенбарды подсказывали мне, что я поднял хозяина прямо с постели и потому прием теперь могу здесь получить отнюдь не самый радушный.
– Чем я могу быть вам полезен, господин Арбелов, особенно в столь ранний час? – с некоторым укором пробасил хозяин, занимая свое место за столом. Внимательно изучив мою визитную карточку, он отложил ее в сторону и, чиркнув длинной спичкой, закурил толстую потертую трубку.
– Я благодарю вас, Алоизий Капитонович, что вы согласились принять меня. Мне крайне важно получить от вас некоторые сведения о вашем двоюродном брате, – огласил я цель моего прихода.
– О Стратоне? – Хвостов нахмурил свои пышные сизые брови. – А с чего это вы решили, что я буду с вами откровенничать?
– Я вовсе не прошу вас со мной откровенничать! Я лишь хотел бы узнать, известно ли вам что-то о нем, о его сегодняшней жизни, о том, как его найти?
– Я о нем нынче ничего не знаю. А зачем он вам потребовался?
– У меня к нему дело… – начал я.
– Что за дело? – оборвал меня Хвостов.
– Мне бы не хотелось вдаваться в подробности.
– Почему?
– Простите, но деловой этикет…
– Что? Если вы, господин Арбелов, не соблаговолите объясниться, то я вас более не задерживаю.
– Хорошо, пусть будет по-вашему, – я пожал плечами, пряча записную книжку в карман. – Дело, в общем-то, пустяковое. Мне нужно выяснить обстоятельства, при которых господин Огибалов подписал некий документ…
– Ага! Имейте в виду, – рявкнул Алоизий Капитонович, – если вы здесь из-за каких-либо долгов, поручительств или прочих обещаний господина Огибалова, то вы напрасно теряете время. Я не имею с моим родственником никаких сношений и не связан с ним никакими финансовыми обязательствами.
– Мое дело – довольно деликатное, и ему повредит публичность. Мне бы хотелось выяснить все частным порядком… – проговорил я.
– Если же вы намерены угрожать мне публичным скандалом, – бросил мне хозяин, – то отвечу вам, что семейная репутация меня тоже заботит мало: благо, чин свой и пост я получил исключительно собственными заслугами. Я уже сумел ответить на ваши вопросы?
– Смею вас заверить, что я не имею к господину Огибалову никаких финансовых притязаний, – сказал я.
– Зачем же вы здесь? – удивился Хвостов.
– Дело в том, – я осознал бесполезность попыток скрыть свои намерения, – что сейчас готовится жалоба для обращения в суд, и ваш родственник будет указан в ней как соучастник преступления.
– Это какого же, позвольте полюбопытствовать?
– Подлога. Подделки хозяйской подписи на важном документе.
– Серьезный проступок, – буркнул Хвостов.
– Именно. Потому-то я и хотел избежать огласки, – снова начал я.
– Эвона как получается! Что же, я могу только повторить: я никак не связан со Стратоном Огибаловым и ничем ему не обязан. Видит бог, я знал, что он рано или поздно кончит судом и каторгой! Такой уж человек!.. – хозяин вздохнул.
– Простите меня, Алоизий Капитонович, но в таком случае зачем же вам
