– это совершенно точно.
– Что?! Так, подожди-ка, – подруга на секунду опешила, потом на ее лице промелькнуло какое-то очень странное выражение, будто она только что поняла что-то очень важное.
– Ну?
– Позавчера вечером, тогда же, когда напали на тебя, напали на графа Риарди. Он отбился, но оказался тяжело ранен. Уже, конечно, все нормально, но его тоже однозначно пытались убить.
– Та-а-ак… – протянула я. Интересно, кому это помешали оба сильнейших артефактора отбора?
Глава 16
Весь день меня усиленно лечили. Целители сменялись, потому что повреждения были настолько сильными и обширными, что им не хватало резерва. Меня обложили целительскими артефактами, а еще запретили посещение всем кроме деда и Каролины. О последней я сама попросила, а то уж очень скучно.
Со мной хотели, нет, мечтали пообщаться всякие дознаватели, городовые и другие заинтересованные лица, но тут уж и целители, и дед встали плечом к плечу на защиту моих интересов. Тем более что к тем же городовым у меня изначально претензии и кто кого допрашивать будет – это вопрос открытый.
Не слишком верится, что они настолько тупые, чтобы не соотнести ограбленную бессознательную девушку и разыскиваемую графиню. Ну не может быть такого, потому что не может быть в принципе. А значит, там был какой-то злой умысел, сговор с бандитами или еще что-то в этом роде.
Нам, параноикам, нельзя расслабляться, а то вдруг и правда следят, м-да…
Я тяжело вздохнула и уставилась в окно. Мне уже разрешали садиться и даже ходить до уборной, но все равно приходилось носить целительский корсет для фиксации шеи и грудного отдела позвоночника. Снять его можно будет лишь через пару дней.
Вот так странно, после ожогов мне пришлось и до сих пор приходится носить перчатки, я ведь и нежную кожу ладоней опять повредила, когда по земле каталась, а перелом позвоночника залечат полностью за два дня без всяких последствий. Ну, как целители говорят.
Ребра и легкие залечили вообще в первую очередь, перелом руки тоже успели срастить, как и вылечить сотрясение мозга. Мозг тут же встал на место, прошла спутанность мыслей и вата в голове, все стало видеться четко и ясно.
Причем такое ощущение, что у меня раньше такой четкости не было. Может, я все время с сотрясением ходила?
Вот только нагрузка на организм была колоссальная. Все же не только целители силы тратят при таком экстренном лечении, но и пациент. В общем, мне теперь надо очень хорошо питаться, так что Каро обещала притащить целую коробку моих любимых пирожных из той самой кафешки.
Но боги, как же скучно! Вот сижу, смотрю в окно, читать не могу – неудобно, голову ведь даже чуть-чуть не опустишь, да и вообще целители пока не рекомендовали напрягать зрение. Делать руками ничего тоже не могу, вся новая кожа на ладонях потрескалась – спасибо нападающим. Ее залечили, но теперь лучше пальцами вообще не шевелить.
Кто-то вошел в палату, так что я обернулась всем телом. Как же неудобно!
– Привет, – улыбнулась деду.
Кажется, он за эти сутки еще сильнее поседел и даже как-то сдал что ли, уменьшился в объеме. Он вообще-то довольно габаритный, косая сажень в плечах, а сейчас просто обычный очень усталый человек среднего телосложения.
– Ты как?
– Нормально, только скучно.
– Каролина скоро придет, обещала заварные пирожные и шоколадные кексы. Тебе вообще-то нужно сладкое, целители сказали.
– В кои-то веки хоть одна хорошая новость!
– Я что хотел обсудить, к тебе рвутся дознаватели. Они знают, что тебе лучше и теперь им отказать становится сложнее.
– Подождут! – рыкнула я. – Пусть приходят завтра утром. Я устала, меня целый день лечили, я просто вымотана.
– Мари, я их даже в чем-то понимаю. Чем быстрее они начнут разыскивать тех бандитов…
– Убийц, ты хотел сказать?
– Это еще неизвестно. Все-таки ты могла их не так понять или приувеличить.
– Не слишком ли круто для обычных грабителей сначала отключить все артефакты на аллее, потом устроить свару в другой части парка, чтобы отвлечь городовых, затем использовать стихийную магию при стрельбе и бежать за мной под пулями? Это что за такие грабители пошли? Тем более что у меня с собой чемодана с миллионами не было, только мелочь и несколько артефактов.
– Когда тебя нашел городовой, все освещающие артефакты работали, Мари.
– Ну, во-первых, могли и обратно включить. А во-вторых… Мы что теперь этим недотепам городовым верим на слово? Надо еще понять, почему они пытались меня скрыть.
– Не думаю, что они это специально. Просто кому-то что-то не передали…
– А я вот думаю. Что если бы меня не нашли? Целители четко сказали, что если бы не оказали помощь вовремя, то даже они не смогли бы ничего сделать. Еще день-два и все. А лекари из городской лечебницы не располагают возможностями для исцеления подобных травм. Все, что они могли – это наложить фиксатор на шею и сломанную руку. Так что если уж убить сразу не получилось, решили дать просто умереть, да и добить меня там было бы не так уж сложно. Кстати, где мой пистоль?
– Пистоль тоже пропал, Мари, – тяжело вздохнул дед.
– Но у тебя же есть еще ?
– Мари, это дворянская лекарня, она хорошо охраняется. И с пистолем здесь находиться нельзя.
– Я буду себя лучше чувствовать, если у меня будет чем защищаться, – заныла я.
– А если ты случайно пристрелишь кого-то из персонала?
– Ну до этого-то я в людей случайно не стреляла!
– Да, но сейчас ты напугана и расстроена, – покачал головой дед.
– Я не напугана, но если ко мне заявятся бандиты, я хочу их встретить как полагается – пулей в лоб.
– Нет, это сейчас невозможно. Тебя отпустят через пару дней, вот тогда получишь свой пистоль.
– Тогда мне нужен щитовой артефакт. Хороший.
– Он нарушит работу целительских артефактов, Мари. Ты ведь и сама это прекрасно знаешь.
– Лучше я побуду здесь на день дольше, чем останусь без защиты.
– Не преувеличивай. Тем более что дело не в одном дне лечения, а в ресурсах твоего организма, он начнет сильнее изнашиваться и это может намного укоротить твою жизнь.
– Если сюда заявятся убийцы, она еще сильнее укоротится, – резонно заметила я.
– Тебе всего девятнадцать, поэтому ты не ценишь сейчас того, что дает нам наша собственная магия и целители, – отчеканил он.
Я на это лишь фыркнула. Понятно, что дед уже закипал, хотя и не хотел ругаться. Ведь нельзя же кричать на больных, как бы они не были невыносимы. Но мое желание
