вторила Мария.
— Такой молодой а уже на магнитиках!
— Настоящий гений! — не отставала Мария.
— Ты что ее эхо? — Матео с негодованием покосился на белый фартук.
— И если будешь трудиться так же усердно, — насмешливо добавила Бьянка, снова вернув его внимание, — то однажды твои картины появятся и на блокнотиках…
Его пальцы яростно вцепились в потрескавшиеся ручки, и кресло тоскливо заскрипело, словно моля о помощи.
— А что не так? — завелся Матео. — Слышала про офорты? Дюрер делал, Гойя делал! Даже Дали и тот делал! Все великие делали!.. Да чтоб ты знала, капричос Гойи — это серия маленьких гравюр, а не картин. И ведь они же до сих пор знамениты!.. Ну магнитики! И что такого? Не на офортах же сейчас печататься… Да и не было во времена Гойи холодильников. И магнитиков на них тоже, соответственно, не было! Просто в наше время возможности изменились, — ворчливо закончил он, отпуская старые ручки прежде, чем они успели развалиться.
После его слов в гостиной воцарилась полная тишина. Хоть дошло до них, подумал он, глядя на сосредоточенное лицо Бьянки. Заткнул, наконец-то…
— То есть когда-нибудь, — медленно начала Мария, — ваши магнитики будут висеть в Прадо?.. Надо бы прикупить парочку, пока не поздно.
Матео гневно откинулся назад, напрочь забыв про выступающие под потрепанной обивкой пружины. Через мгновение его губы болезненно дернулись, а руки схватились за спину, потирая уколотые места.
— Матео, рисунки на магнитах — это не искусство, — серьезно сказала Бьянка, бросая ему на колени небольшую подушку. — О чем ты вообще? Какой Гойя? Какой Дали?.. Магнитиками можно закончить, но не начинать же с них! Начиная с них, ты показываешь всем, что ты ремесленник, а не художник. И на выставке тебя засмеют!
— Еще как засмеют, — охотно согласилась Мария.
Стараясь больше не видеть ни одну из них, Матео засунул подушку между собой и спинкой кресла и, уже без опаски откинувшись назад, угрюмо уставился под ноги. А что если и правда засмеют? Думая о выставке, он считал ее успех неизбежным. Ну, а если все-таки нет? Если эти две узнали про магнитики и так издеваются, то что могут сказать критики, которые будут на выставке?
— Сами же ее оплатили, — проворчал он.
— Всеобщее презрение, — продолжила Бьянка, — и нескрываемые насмешки послужат тебе хорошим уроком, что не все наши желания обязательно исполняются. И если мы чего-то хотим, то мы не обязательно имеем на это право…
— Тебе поэтому парень понадобился? — резко перебил он.
В гостиной вновь наступила тишина, а затем так же, как недавно скрипело кресло, заскрипела софа, когда Бьянка дернулась и отвернулась.
— Сеньор Матео, — спокойно сказала Мария, — многие из предыдущих обитателей этого дома воспринимали его не серьезно. Как приют. Временный. Но для большинства он оказался последним, — она сделала небольшую паузу, а потом холодно продолжила: — Так что не шутите с этим домом. И помните: вы здесь ненадолго. И случайно.
После этих слов отвернувшаяся от него Бьянка слегка покраснела. Да, именно случайно, согласился Матео. Случайно снял не ту девушку в баре, и вот теперь он практически заложник, который два месяца вынужден выслушивать нелестные комментарии и невнятные угрозы. В следующий раз, решил он, обязательно буду спрашивать, нет ли у девушки странной горничной и мрачного особняка, прежде чем увести ее из бара…
Утро нового дня началось для Матео как и предыдущее. Он долго не хотел открывать глаза, уговаривая себя, что он не в башне, что все это ему просто приснилось и что на самом деле никакой Бьянки не существует. Но когда он неспешно приоткрыл один глаз и осмотрелся, сразу же вспомнились ее вчерашние слова: не все наши желания обязательно исполняются. Он был по-прежнему в маленькой тесной комнате, возвышающейся над заброшенным садом и старым домом. За окном маячили кладбищенские надгробия, а у стены стояли жуткие картины с чудовищами и монстрами. Мольберт с пейзажем, к которому он не приступал с ночи знакомства с Бьянкой, одиноко ютился в углу. И продолжать рисовать солнечную Севилью в такой обстановке у Матео не было ни малейшего желания.
Он быстро оделся и, уже привычно согнувшись, стал осторожно спускаться вниз по узкой винтовой лестнице башни. Только бы не упасть, мелькало у него в голове вперемежку с мыслью, что кто-то однажды сломал себе здесь шею. Неужели правда? Но знать наверняка не хотелось.
Наконец, преодолев длинный коридор со множеством заколоченных дверей, он оказался в гостиной. Бьянка и Мария уже сидели за накрытым столом, и обе выглядели чем-то крайне довольными. Ну еще бы, решил Матео: их спальни были не на вершине старой башни, а на втором этаже, куда вела широкая лестница с массивными перилами. В отличие от него они не рискуют каждое утро что-нибудь себе сломать, спускаясь к завтраку.
— Я уже устал на эту башню забираться, — проворчал он, занимая место на противоположном конце стола.
— Считай, что это спорт, — оживленно отозвалась Бьянка. — А спорт тебе полезен. А то потеряешь товарный вид. И кому такой натурщик будет нужен?
— Тогда найду какую-нибудь чокнутую аристократку и стану ее парнем…
— Думаешь, ты ей сильно нужен? — прищурилась она.
— Я просто незаменим! — отозвался Матео, наливая себе кофе. — Иначе как она будет доказывать окружающим, что у нее все хорошо?
— Да плевать мне на окружающих!..
Голос Бьянки прозвучал сердито, а взгляд стал неприветливым и даже мрачным. Все ее недавнее оживление испарилось, и, отвернувшись, она молча поднесла чашку к губам. Зато Матео ощутил приятный заряд бодрости, будто между ним и Бьянкой существовало некое равновесие, и хорошее настроение одного обеспечивалось плохим настроением другого. Он спокойно положил себе на тарелку непонятное разогретое нечто, которое они называли завтраком, и продолжил:
— Да-да, и именно поэтому ты меня притащила в особняк. И на прием тащишь и еще собираешься два месяца так развлекаться. Потому что тебе совершенно плевать на мнение окружающих! И ты никому ничего никогда не доказываешь. И ты…
— Ты вообще знаешь, что такое светская беседа? — чашка Бьянки со звоном приземлилась на стол, и темные горячие капли попали ей на пальцы.
— Да откуда мне? — усмехнулся Матео, глядя, как она трясет рукой.
— Светская беседа — это умение вовремя заткнуться! — Бьянка схватилась за салфетку. — А ты этого не умеешь! Так что просто молчи! На приеме ни слова, ни звука! Открывать рот будешь только тогда, когда я скажу!
— А закрывать?
Бьянка вскочила из-за стола и, нервно вытирая руки, несколько раз прошлась по комнате.
— Не шуметь, не высовываться! — быстро говорила она, пока он молча следил за
