бы вскользь поинтересовалась я, делая максимально добродушное лицо.
Мина, потерев пальцами глаза, выдохнула:
— История старая… Нет смысла вспоминать о ней.
— Передохни ты, поболтай, — увещевала я, — хоть минуту можешь себе уделить?
— Я бы лучше сейчас поспала, — зевнула мулатка во весь рот, и я непроизвольно повторила за ней. Мы переглянулись и рассмеялись.
— Может, если ты расскажешь эту историю, я смогу придумать, как повлиять на наших оппонентов? Воспользуюсь информацией в наилучших целях, обещаю.
— Да что там говорить… Поссорились. Мне было девятнадцать, я хотела… Много чего хотела. Доказать отцу, что могу быть для него достойным партнером в бизнесе. Свободы хотела, а не постоянной опеки. Хотела выглядеть взрослой… А он меня прессовал, не доверял, загонял в какие-то рамки. После смерти мамы он очень ожесточился. Его главной целью было не мое внутреннее благополучие, а просто чтобы мое тело было здорово. Тело! Ты представляешь?! — Мина начала заводиться, и я подогревала ее возмущение.
— Да, это неприемлемо, — кивнула. — Мои предки не самые продвинутые, но после совершеннолетия уже не могли иметь надо мной контроль.
— Вот и я тогда так подумала! Мне уже девятнадцать, дай, думаю, начну свое дело. А для потомственного биовампа самое лучшее — организовать собственный клан.
— Но ты стала диетиком, а не гедонистом. Почему?
— Так хотелось все назло делать. Еще не выросла тогда, видимо. Ну конечно, когда в тебе постоянно видят ребенка, ты и сама смиряешься с этой мыслью, пусть даже глубоко в душе.
— То есть ты на самом деле не приверженец ценностей диетиков? — удивилась я, елозя по сиденью нежесткого стула.
— Нет, не так. Сначала мне нравилось быть непохожей на отца, вызывать его злость. Ну а затем я втянулась в выбранный образ жизни и радовалась, что делаю мир лучше.
— А как же остальные диетики? Они были не против, что появился новый клан в столице? Может, территория уже вся поделена между своими?
— Да, тут было нелегко, но мне повезло, если так можно выразиться. Я влюбилась в парня, а вся его семья и он сам попали в автокатастрофу, и их не успели спасти. Погибли все главы того клана, и я как бы заняла их место.
— Вот так просто?!
— Ничуть не просто! С боем, соплями и когтями! Хоть меня и знали как чуть ли не невесту Алекса, все равно не могли позволить биовампирше противоположного клана занять вакантное местечко!
Внезапно дверь открылась, и на пороге появилась какая-то девица:
— Мина, у нас ЧП!
— Разберитесь без меня, — махнула мулатка рукой и неожиданно добавила. — А мне бутылку виски принесите!
— Но без вас мы…
— Всегда справлялись, и сейчас справитесь! — рявкнула уставшая женщина и торопливо добавила. — Когда разберетесь, я повышу вас до моего личного помощника.
— Есть, — пискнула девица и исчезла за дверью. Вот это мотивация! Никакого кнута, только пряник. Или кнут только за закрытыми дверями?
— На чем мы?.. — Мина прикрыла глаза и пощелкала пальцами. Я поняла, что женщине уже давно хотелось высказаться, излить эмоции, и я порадовалась, что пришла в удачное время:
— Ты заняла место главы клана диетиков, хотя значилась гедонистом.
— Да! У-у, буча какая поднялась! Но благодаря тому, что я была дочерью именитого отца, меня боялись. Хотя боялись зря — я, в противовес отцу, была на редкость миролюбива.
— И все же ты хочешь воевать, — я не спрашивала, а утверждала.
В зал вбежала знакомая девица, оставила на столе бутылку, два стакана, и удрала.
— Я не хочу воевать, — мотнула головой Мина, сноровисто откупоривая виски и разливая. — Да, может, я хочу поставить отца на место, хочу утереть ему нос… Но не так. Не так радикально. Это ведь только локальная война дочерей и отцов, зачем кого-то включать в семейное?.. Интересно, кстати, узнать его мнение на этот счет.
И махом опустошила стакан.
— Тогда почему ты все-таки воюешь и ничего не предпринимаешь для изменения ситуации? — поинтересовалась я, не прикасаясь к алкоголю.
— Потому что не вижу другого выхода, — просто ответила Мина, и я вдруг поразилась: а ведь действительно мы иногда творим какую-то фигню только потому, что не знаем, как можно по-другому!
Это заставило откинуться на спинку стула и задумчиво похрустывать суставами пальцев. Мулатка молча пила, периодически зависая взглядом в пространстве.
— Так ты говоришь, что нужно устроить великую бойню? — разлепила она вдруг рот, поворачиваясь ко мне.
— Я так говорила, — медленно кивнула, — но на самом деле я так не считаю. Извини, что солгала, но мне было кое-что от тебя нужно.
— Что? — изменилась Мина в лице.
— Правда. Мне нужно было знать, почему вы с отцом в ссоре. Ведь война давно подогревалась в ваших умах, а тут еще и личные счеты. Выходит, остальные, кто поддерживает войну — тоже имеют зуб на кого-то из оппонентов.
— Не обязательно! — прыснула Мина, которая, кажется, не соизмерила размеры бутылки и собственную выносливость. — Представь, тебе всю жизнь вталдычивали в голову, что диетики — зло! И мы верили!.. Пока не решились проверить. А ты знаешь, сколько процентов из ста проверяют все убеждения, которыми напичкали их родители? Жалкий мизер! Вот ты из наших, из мизера? Или та, которая идет за всеми, потому что так воспитали?
— Очевидно, что из мизера, — невольно фыркнула, отставляя от Мины виски, — иначе бы не начала свою деятельность по спасению человечества, а сложила бы лапки и плыла по течению.
— Вот! — подняла палец вверх мулатка. — А теперь усомнись в том, что ты права, удмая, что человечество нужно спасать! Вероятно, нелюбовь к войнам в тебе заложена с детства, а ты сама этого и не осознавала! Всегда нужно во всем сомневаться…
— Не во всем, — не согласилась я, хотя на секунду стушевалась. — Я выросла и теперь могу вытаскивать накопленное родителями, проверять, подходит ли оно мне? И отбрасывать, если не подходит. И соглашаться, если нравится это убеждение. Поэтому я согласна с тем, что война — это зло.
— А как же очищение? Ведь на смену старому придет новое.
— Очиститься можно как грубо, так и деликатно. Пока в нашем сознании будет мысль, что мы имеем право вторгаться в чужое пространство, в чужие жизнь и здоровье — мы будет идти по легкому, но разрушающему пути.
— Хватит философий, — замахала руками Мина.
— Я поняла, что у вас между кланами вражда, прямо как в «Ромео и Джульетте», — кивнула, поднимаясь с места. Внутри клокотало пока еще сдерживаемое раздражение. — Вы не знаете, почему должны драться, но точно уверены, что хотите этого. Уверена, что поэтому много кто перешел кому дорогу, и посему старое убеждение создало новых,
