отдельности, приставили по 6 стрельцов. Часто носились пустые слухи о каких-то людях под Москвой.
Дня 18. Пришло известие, что войско продолжает оставаться под Москвой, что 16-го была там кровопролитная битва, также что московских людей погибло до 10 000, а тех, кто был в бою с другой стороны, — 2000. Больше всего полегло казаков, ибо они сражались храбрее остальных. Потом с крестами выходили; говорили, что сам царь Шуйский был смущен и не знал, что делать, и рад бы был уже сдаться, но брат его с другими думными боярами чернь сдержал.
Дня 22. Эконома пана старосты саноцкого, идущего с рынка, схватил за руку при стрельцах один москвитин, говоря: “Скажи от меня воеводе, что скоро все ваши дела в столичном городе Москве, из которого я вчера приехал, решатся. А что говорят, будто Годунов воюет, этому ничему не верьте, ибо его из могилы вырыли”. Дальше он не мог говорить, ибо его сразу стрельцы повели к приставу. Когда у него допытывались, кто он такой, откуда пришел и по какому делу, он поведал, что “нас тут трое, что мы вместе из Москвы пришли”. Там и те двое вместе с ним были, но как только его схватили, они сразу же исчезли. А его, бив кнутом, посадили потом в тюрьму. Эконом тоже сильно испугался, что ему грозит опасность. Стрельцы выгородили его, сказав, что он не обращался к тому мужику, но мужик сам с ним заговорил. Вдобавок староста сам им заявил, что ничего не понял из речей мужика.
Сочиняли также, что поляки овладели Северской землей.[331] К концу же того месяца все известия утихли. Конец святого поста провели спокойно, без всяких вестей, и о “москве” под столичным городом Москвой не говорили.
Раздел 4
Апрель
Дня 6. В день Светлого Воскресенья и потом, в течение всей недели, никаких известий не было, кроме того, что войско Дмитрия находится под Орлом, а войско Шуйского — под Волховом.[332]
Дня 14. Голов угощал пан воевода.
В тот же день явилась надежда, что мы через три недели поедем в столичный город Москву. Говорили, что уже Новгород, да и другие сильные крепости сдались Дмитрию, что польское войско стоит там же, под Орлом, на стороне царя Дмитрия. А в войске, которое под столичным городом Москвой находилось, были татары из Нижнего Новгорода, явившиеся, как только снег сошел. Увидев это, москвичи вышли против них, но татары, уходя, встретились с поляками, повернули на москвичей, и дали им бой, и разбили их так, что едва три брата Шуйских в крепость Михалец ушли. Там и до сих пор в осаде.
Дня 16. Говорили, что “уже ваш король польский все земли и волости под Москвой завоевал, до самых Вязем”, которые только в 6 милях от столичного города Москвы.
Дня 17. Некий татарин пана воеводы хотел предаться на имя царя, но прогуливавшийся пан воевода сам увидел это, приказал его призвать к себе и учинил ему допрос. Татарин тотчас во всем сознался, и затем его в цепях посадили под стражу.
Тем временем очень много людей из войска Шуйского убегало, из-за чего нас окружили более сильной стражей, чем в другое время: как только один или двое наших отправлялись куда-нибудь, так сразу несколько стрельцов следовало за ними по пятам до ограды. А к ограде не подпускали никого. Даже воду возили от реки не обычной дорогой, но вкруговую, за валами, и другие всякие предосторожности были, — а все для того, чтобы мы ни о чем не знали. Однако же ежедневно одни и те же частые разговоры заходили о царе Дмитрии и его могуществе и, напротив, о слабости Шуйского. Те, кто чувствовали себя виноватыми, были в сильной тревоге, бояре же вели постоянные переговоры с миром. От наших старших постоянно приходили вести, что Дмитрий вернул себе столицу, и были среди панов такие, которые хлопотали о его будущей милости.
В это время мы были очень опечалены и озабочены болезнью пана старосты красноставского, который давно уже лежал и болел так сильно, что даже написал завещание.
Дня 24. Волга-река разлилась, а за несколько дней перед этим Которосль. Ужасные холода, случившееся из-за этих вод, принесли немало мучений.
Дня 25. Пристав Афанасий, которому царь приказал немедленно явиться к себе в столичный город Москву, прощался с паном воеводой и со всеми. А на его место прислали другого, по имени Якима. Все мы очень сожалели, что нас покидает такой хороший человек, потому что он всегда к нам относился дружелюбно и сочувственно. Обычно исправно присылал нам пищу и был к нам необыкновенно привязан. Мы не знали причины его отъезда, кроме того, что он был им нужен для войны. Бояр многих люди пленили, а лучших побили, другие же либо искренне, либо с умыслом предались царю Дмитрию.
Раздел 5
Май
Дня 1. Дано знать, что в день святого Войцеха была кровавая битва, в которой очень много войска Шуйского побито, пригнано к реке и утоплено, взято в плен,[333] и что будто бы видели пана Ж. в той битве.
Дня 2. Также известили, что 70 000 войска наступает под столичный город Москву, что бояре разбиты наголову и убегают, что Афанасий, пристав наш, не доезжая до Москвы, пропал куда-то, но потом оказалось, что доехал.
Дня 3. Луна в 3 часа ночи была как будто кровавой и оставалась очень невеселой до самого утра. В тот же день, до захода, солнце вечером стало каким-то мрачным и словно поигрывало.
Дня 5. Пристав Иван был у пана воеводы и от царского имени известил его о милостивом разрешении написать, какие ему лекарства требуются, а великий государь прикажет за них заплатить из своей казны. Пану же старосте луковскому разрешили написать о своем имуществе, обещая послать за ним в Белоозеро.
Дня 11. Дано знать, что из-за действий Мстиславского войско Шуйского разбегается, и он остался в Волхове один с чернью; и что в то время дважды сотрясалась земля в столичном городе Москве; что Баля, Венгрина, Березаньского и четвертого, который изменил пану послу, выслали в Сибирь; что у панов Стадницких на Белоозере большая нужда; что бояре посылали к царю сказать, чтобы он их либо отослал в Литву, либо приказал давать людям хорошую пищу, говоря: “Ибо опасаемся, если нам придется ехать на войну, а их будет голод мучить,
