меня придет оборудование. К тому же, хотел с парнями в пятницу смотаться на ночную рыбалку… — внутри все задрожало от обиды. Значит у него были планы, посвящать в которые он меня не собирался. Никогда раньше, между нами такого не было. У каждого, конечно, были свои маленькие секретики, заначки, друзья, которые не нравились…но в глобальном…
— И когда ты собирался мне об этом сказать?
— Как только бы увидел, что ты готова к диалогу, — в ответ на его слова, я закрыла лицо ладонями и беззвучно расплакалась.
— Гондоны в бардачке не мои. Не накручивай себя. Понятия не имею откуда они там взялись… — мягко поцеловал меня в щеку и погладил по голове. — Съезди куда-нибудь. Сними номер в СПА-отеле на выходные. Возьми сестру. Побалуй себя. Тебе нужно.
— Куда я без тебя?
— Вик, давай смотреть правде в лицо, у нас с тобой сейчас не все гладко. Наш камертон фальшивит, этого нельзя не признать.
Телефон на столе начинает звонить, он хмурится и отключив, переворачивает его экраном вниз. Сцепив руки замком и опустив голову продолжает.
— Я понимаю, что со мной сейчас сложно, и я далеко не сахар… Просто, я устал, Вик. Два года без отпуска и работа на результат опустошают. Потерпи, а?
Значит и Леша это чувствует, и тоже старается не раскачивать нашу, ставшую неустойчивой, семейную лодку.
Что же будет дальше?
Вытерев слезы, я встала и ушла в спальню. Легла на кровать. Подтянув ноги к груди, отвернулась к окну и опустошенно закрыла глаза. Он пришел и лег рядом, долго гладил меня по спине.
А у меня в душе нарастало тревожное ожидание чего-то неизбежного, того на что уже невозможно повлиять, и что может изменить привычную жизнь. И от этого было страшно и больно.
Я схватила Лешину руку и притянула к себе. Он жадно впился в мои губы, как будто только и ждал сигнала, огладил грудь. Перевернул на спину, накрывая собой. Скользнул рукой в приоткрывшуюся полу халата, прошелся по бедру. И тут я его оттолкнула. Ни секса мне хотелось, а тепла и внимания.
— Ты прав, мне нужно сменить обстановку…
Он отодвинулся и закинув руки за голову, глядя в потолок вдруг сказал:
— Будешь пиво? — его голос прозвучал спокойно, но при этом отрывисто
— А разве у нас оно есть?
— Я схожу. С воблой. Помнишь, как раньше. На газете. Ты еще ругалась, когда находила потом чешуйки. Будем обсасывать косточки, жевать соленые спинки, и вытирать с губ друг друга пивные усы.
Приподнимаюсь и заглядываю в его глаза. Холодею. Боже…В них печать.
— Буду, — всхлипываю, сквозь набежавшие слезы.
Алексей точно хочет что-то сказать. Сомневается. Морщится. А потом целует меня. В лоб. Перекатывается на бок и встает.
Когда он ушел, на душе стало безнадежно уныло, так что захотелось скулить.
Да, с виду мы были отличной парой — молодые, успешные, независимые. Но на самом деле, наши отношения все больше превращаясь в формальные. Мы даже дома последнее время существовали в параллельных вселенных. Давно никуда не ездили вместе, редко ходили в гости — Алексей слишком много работал. Я это принимала. Я ведь хорошая девочка.
Но мне надоело быть хорошей! Кому нужна моя хорошесть? Кто ее ценит?
Я достала сотовый, целенаправленно зашла в соц. сеть и поборов упрямую гордость, написала сообщение Линцу «Спаси меня, от меня».
Буквально через минуту пришел ответ: «Слабо рвануть на выходные в Сочи? Завтра, вечерним рейсом. Там сейчас тепло и море, как парное молоко»
И следом, упало еще одно сообщение, которое вызвало у меня улыбку.
«Я же знаю. Ты хочешь…»
Да хочу… тепла хочу. И солнца, и шелест волн хочу слышать. Покоя хочу, и гармонии в душе.
Сердце бешено колотилось, от безрассудности на которую я решилась. Пусть я буду предательницей, отступницей, изменщицей…но я больше не могу. Мне до зубного скрежета надоело быть правильной и понимающей, подстраиваться и приспосабливаться, превращаясь в то, что хотят видеть окружающие. Надоело быть сильной и мудрой. Хочу побыть слабой, маленькой девочкой.
«Не слабо!»
Он тут же перезванивает, и без лишней суеты просит выслать фото паспорта, и быть готовой к двенадцати. Выясняет откуда забрать, сообщает, что вернемся в воскресенье ночью. Гостиница забронирована. Я буду предоставлена солнцу и морю, аж два дня, пока он будет мотаться по работе. В его голосе — приветливое дружелюбие и рассудительность, нет ни капли привычной игривости и бархатистости с хрипотцой. Слышится только искреннее участие и трогательная доброта.
Мы что теперь и правда только друзья?
Глава 24
Южный город встретил нас радостными огнями на потемневших улицах, теплым влажным ветром, и качающимися высокими пальмами.
Приобнимая за талию, Виктор помогает мне спуститься с трапа. Багажа у нас нет, оба летели налегке только с ручной кладью — рюкзаками с необходимым минимумом, которые болтаются на спинах. На выходе из здания аэропорта, нас уже ждет, вызванный по приложению, агрегатор такси.
— Есть хочешь? — спрашивает Линц, как только мы отъехали.
— Не отказалась бы перекусить.
— План такой: закидываем вещи в гостиницу. Быстренько где-нибудь ужинаем и едем к морю. Я знаю, фантастическое место, с заброшенным пляжем. Разожжем костер, будем жарить колбаски и пить вино…Как тебе идея?
— Звучит заманчиво… там можно купаться?
— Даже голышом, — шепнул мне на ухо.
Через сорок минут машина останавливается в курортной зоне напротив четырехэтажной гостиницы.
— Мой знакомый тут работает администратором, он что-нибудь нам подберет, — тянет меня из такси за руку, повесив к себе на одно плечо два рюкзака.
— В смысле подберет?
— В смысле система «фортуна», слышала про такую? Я обещал тебе море и солнце. Люксовое обслуживание в список не входило.
— Ты хочешь, сказать… — вытягивается мое лицо, но я не успеваю договорить.
— Да шучу! — веселится он. — Нет никакого знакомого. Нас ждут в гостинице.
— Ты снял два номера? — иду за ним на ресепшн.
— Я бронировал двухкомнатный, думаю мы без труда в нем разместимся, — моргаю от неожиданности. — Если ты опасаешься за свою честь, то даю слово — я не буду на посягну.
— Да нет…я ни о чем таком, даже и не думала…
— Врешь, — кладет руку мне на предплечтье и подергивая прижимает к себе, — именно об этом ты первом делом и подумала, — краска заливает мое лицо. Я для него, как открытая книга.
Номер на четвертом этаже с балконом, охватывающим обе комнаты, выходил на внутреннюю территорию с пышной южной растительностью, подсвеченную иллюминацией.
— Далеко море? — притуляюсь в ротанговое кресло, и закрыв глаза подставляю теплому ветру лицо.
— Отсюда не видно? —
