— Да, сэр.
— Тогда давайте займемся работой.
Пальмерстон опять углубился в свои бумаги, и Бёртон повернулся, собираясь уходить. Но у самой двери услышал голос премьер-министра:
— Вам нужен помощник, Бёртон.
Бёртон оглянулся, но лорд, нагнувшись над документом, что-то быстро писал и уже не обращал на него внимания.
Приличия запрещали молодой леди посещать дом холостого мужчины без компаньонки, но Изабель Арунделл плевать на них хотела. Она прекрасно знала, что общество и так уже глядит на нее с высокомерным видом, потому что она сопровождала Бёртона в Бат и останавливалась в том же самом отеле, правда, не в одном с ним номере. Сейчас, входя в его дом, она опять нарушала приличия — ну и черт с ними!
То, что у нее небезупречная репутация, ее не слишком беспокоило, потому что после свадьбы они с Ричардом собирались жить за границей. Он будет работать консулом где-нибудь в Дамаске или Южной Америке, а она соберет вокруг себя новых друзей, желательно не англичан, которые будут смотреть на нее как на экзотический цветок, нежную розу среди темных и, конечно, менее изысканных цветов.
Она уже все обдумала. А если Изабель Арунделл что-то хотела, она привыкла получать желаемое.
В полдень она приехала на Монтегю-плейс, и миссис Энджелл, неохотно пустив ее в дом, спросила — с беспримерной наглостью, по мнению Изабель, — уверена ли «молодая мисс», что поступает правильно, посещая неженатого мужчину. Дружелюбная дама даже предложила Изабель сопровождать ее, если мисс «захочет соблюсти приличия».
Изабель, сдерживая раздражение, от предложения экономки отказалась и без лишних слов поднялась по лестнице в кабинет.
Бёртон сгорбился в своем любимом кресле у камина, завернутый в джуббу, и курил ужасную чируту, оцепенело уставившись в густой голубой дым, который заволок всю комнату.
Час назад он вернулся с Даунинг-стрит и с того времени не пошевелил ни мускулом. Его мысли странствовали где-то далеко, и он даже не заметил, как вошла Изабель.
— О, Дик, ради бога, — театрально произнесла она. — Я вышла из одного тумана и окунулась в другой! Как ты можешь… — Она остановилась, судорожно вздохнула и вскинула затянутые в перчатки руки ко рту, заметив и желтеющий синяк вокруг глаза, и темный кровоподтек на левом виске, и царапины по всему лицу, — ее Дик выглядел так, словно по нему проехала легкая кавалерийская бригада. — Что с тобой? — упавшим голосом спросила она.
Его взгляд остановился на ней, зрачки вернулись в нормальное состояние.
— А, — сказал он и встал. — Извини, Изабель; я совсем забыл, что ты собиралась прийти.
— Дик! — воскликнула она и внезапно оказалась в его объятиях. — Что у тебя с лицом? Господи, что случилось?
Он поцеловал ее в лоб и отступил назад, на расстояние вытянутой руки.
— Все, Изабель. Все случилось. Моя жизнь резко изменилась в одно мгновение! Сам король дал мне поручение!
— Король? Поручение? Дик, я не понимаю. И откуда все эти раны и синяки?
— Садись, я попробую объяснить. Но, Изабель, ты должна приготовиться. Вспомни арабскую пословицу, которой я научил тебя: «Ин лам йакхун ма тьюрид, фа’арид ма йакхун».
— «Если то, чего ты хотел, не произошло, научись хотеть того, что может произойти», — перевела она.
Нахмурившись, она села в ожидании, пока он подойдет к бюро и нальет ей тоник. Вернувшись, он протянул ей стакан и остался стоять с непроницаемым лицом.
— Министерство иностранных дел предложило мне консульство в Фернандо-По… — начал он.
— Да, — перебила она его. — Я послала несколько писем лорду Расселу, прося назначить тебя на этот пост. Вообще-то я просила Дамаск…
— Ты просила? — Он вскинул брови. — Как ты можешь писать лорду Расселу обо мне, предварительно не посоветовавшись со мной?
— Дик, не дури. Мы часто говорили с тобой о консульстве. И расскажи наконец, что произошло с тобой?!
— Всему свое время. Ты пойми: есть большая разница между нашими с тобой разговорами и письмами, посылаемыми министру.
— Все было вовсе не так! — крикнула она.
— Как бы там ни было, ты не должна была писать обо мне, не спросив об этом меня.
— Я хотела помочь тебе!
— Ну да, и вот результат: мне не дали средств, необходимых для продолжения карьеры. Если бы я занялся этим сам, я и без тебя сумел бы добиться Дамаска. А из-за твоего вмешательства я получил приглашение в Фернандо-По. Правительство предложило мне кусок, а я хотел весь каравай. Ты хоть знаешь, где находится Фернандо-По?
По щекам Изабель покатилась слезы.
— Нет, — прошептала она. Не таким она представляла себе их свидание!
— Это остров на западном побережье Африки. Крошечная гнилая дыра, которую называют «кладбищем белого человека». Если Министерство иностранных дел хочет от кого-нибудь избавиться, его назначают консулом в Фернандо-По. То, что лорд Рассел предложил его мне, означает только одно: я надоел ему. Но ведь я не надоедал! На самом деле я вообще с ним не контактировал!
— Это я, Дик… Это моя вина! Прости меня, я хотела как лучше…
— А сделала как хуже, — безжалостно уязвил он.
Изабель закрыла лицо руками и зарыдала.
— Изабель, — уже мягче сказал Бёртон, — когда король даровал мне рыцарство, я подумал, что мое… наше будущее обеспечено. Но Джон предал меня. Почему — неизвестно. Он был мне, как младший брат, но оказался слабаком и позволил негодяям манипулировать собой. Всю жизнь я всеми силами стремился сделать себе имя: в Индии я встретил вражду со стороны завистливых офицеров, в Мекке рисковал быть казненным, в Бербере чуть не погиб от рук туземцев, а в Центральной Африке едва не умер от болезней и истощения. Но все это утратило цену, когда Спик возненавидел меня и бросил черную тень на мою репутацию. Чего он только ни говорил! Боже мой! Да его надо было просто отхлестать кнутом! Но сентиментальность заставила меня сдержаться, а он за это время нанес мне непоправимый вред. Стреляя в себя, он как будто направил револьвер в голову мне; и сейчас, в дополнение к той злонамеренной лжи, которую он нагородил, меня еще и считают виновником его самоубийства. В понедельник, когда я узнал, что он совершил, тот Ричард Бёртон, которого ты встретила десять лет назад в Болони — человек, которого ты полюбила, — перестал существовать. Его нет больше!
— Ричард! Не говори так! — застонала Изабель.
— Но это правда. Ты бы вышла замуж за сломленного человека. Но есть и еще кое-что…
— Что? — еле слышно прошептала она.
— В тот же вечер я подвергся нападению.
Изабель широко раскрыла глаза.
