собой.
Роскоши, окружившей меня, когда вошел во дворец, я уже не удивился. Кажется, начал к ней привыкать. Через огромный холл с широкой лестницей, ведущей на второй этаж, мы проследовали в помещение, уставленное диванами, столиками и креслами. Посреди комнаты беломраморный купидон лил из наклоненного рога воду в небольшой бассейн, отделанный таким же мрамором. В бассейне плавали рыбки.
Секретарь повёл рукой в сторону диванов. Предложил:
— Прошу вас. Ожидайте. Чай?.. Кофе?..
— Благодарю. Ничего не нужно.
Секретарь кивнул и вышел.
Я прошёлся по комнате, остановился возле фонтана. Никогда не понимал потребности держать в доме рыб. Впрочем, и возможности обзавестись каким бы то ни было домашним животным в прошлой жизни у меня не было. Хотя бы по той причине, что не было дома...
Каминные часы, стоящие на одном из столиков, негромко пробили четыре раза. Вот и отлично. Удобно засечь пять минут. Время пошло.
Я отчего-то не сомневался, что Юсупов уложится в отмеренный мною срок. И не ошибся. Он появился на пороге комнаты уже через три минуты.
— Константин Александрович? — войдя, процедил сквозь зубы Юсупов. — Чем обязан?
— Взаимно не рад встрече, Венедикт Георгиевич, — кивнул я.
Если и было хоть что-то приятное в общении с Юсуповым — мне не приходилось, следуя этикету, делать вид, что встреча доставляет удовольствие. Мы с ним оба знали, какого рода отношения нас связывают, и, находясь наедине, не видели смысла это скрывать. Обошлись даже без взаимных приветствий и рукопожатия. С Юсуповым можно было сразу переходить к делу.
— Обязаны вы Федоту Ефимовичу Комарову. Это он обратился ко мне за помощью.
Юсупов приподнял бровь:
— С чего вы взяли, что я каким-то образом могу быть связан с этим оборванцем?
— Не поверите. С его собственных слов, — усмехнулся я. — А ещё с того, что вы только что включили магическую завесу, не позволяющую посторонним услышать наш разговор.
Глава 17. Честь имею
Я блефовал. Был пока не настолько силён, чтобы распознать воздействие чужой магии. Но, судя по тому, как помрачнело лицо Юсупова, угадал.
— Я включил защиту, дабы никто из посторонних не расслышал вашу чудовищную клевету, — процедил Юсупов. — И не сделал из неё неправильные выводы. Я доверяю своим людям. Но, как говорится, береженого бог бережет.
— Возможно, — кивнул я. — Кого-то — бережет. А кто-то предпочитает не полагаться на высшие силы, а обратиться за помощью к ближнему. Например, Комаров.
Я подошёл к Юсупову почти вплотную. Чётко, раздельно проговорил:
— Не вижу смысла в отпирательстве, Венедикт Георгиевич. Мы с вами оба знаем, что — а точнее, кто — заставило Комарова и его людей покинуть дома и искать убежища в… другом месте. Я пришёл сообщить, что Комаров находится под моей защитой. Я не допущу причинения ему вреда. Сегодня Комаров и его люди вернутся к себе домой. И я требую от вас подтверждения, что они могут находиться там, не опасаясь за свои жизни.
— Требуете? — хмыкнул Юсупов. — Вот как? И что же произойдёт, если я осмелюсь не выполнить ваши требования?
Я пожал плечами:
— Вы видели, как я обычно поступаю в подобных случаях. Полагаю, что завод, которым управлял Лаврентий Пахомов, не единственное ваше предприятие?
Юсупов нехорошо прищурился.
— Вместо того, чтобы угрожать мне, присмотрели бы вы лучше за своими домашними, Константин Александрович, — елейно проговорил он. — Или, быть может, вам невдомек, чем занимается ваша драгоценная сестрица — в часы, которые должна проводить, грызя гранит науки на высших женских курсах? Театральные подмостки — подумать только! Мыслимое ли дело для потомственной аристократки?
Я с трудом удержался от того, чтобы съездить Юсупову по морде. Таким способом хорошо было решать вопросы в мире, где я был Капитаном Чейном. Здесь, среди тварей, подобных Юсупову, приходилось играть по их правилам.
Шантаж? Что ж. Пусть будет шантаж.
— Театральные подмостки не идут ни в какое сравнение с производством мёртвых душ, — процедил я. — Представьте себе: некий изобретатель скоропостижно скончался, не успев приобрести патент на своё изобретение. Потенциально весьма успешное, сулящее принести творцу баснословную прибыль. Казалось бы, патент должен достаться его наследникам. Но — увы. Не успели родные оплакать изобретателя, как под его именем внезапно воскрес другой человек…
Юсупов покраснел. Потом побледнел. Стиснул зубы так, что на скулах проступили желваки. А я продолжил:
— … который и начал получать прибыль. — Шагнул к Юсупову. — Некто Евгений Максимов — доводилось вам слышать это имя?.. Отпираться не советую. Мне известно всё! Более того: у меня есть документальные свидетельства всего, что связано с этой историей. И если ты, мразь, ещё хоть раз позволишь себе заговорить о моей сестре…
Юсупов-старший оказался покрепче сына — он не попятился от меня. Наоборот, подался вперёд. Проскрипел:
— Смеешь ставить мне условия, щенок?!
А в следующую секунду ударил.
Я сместился в сторону за мгновение до того, как в грудь прилетел сгусток магической энергии. Если бы Юсупову всё удалось, я уже барахтался бы в фонтане. При условии, что остался бы жив…
Силу удара я оценил. И мгновенно понял, что Белое зеркало мне тут вряд ли поможет. Магия Юсупова его попросту расплавит — раньше, чем зеркало успеет отразить удар.
Взрослый, разъяренный чёрный маг — это тебе не Жорж и не Кристина. Мне, пожалуй, повезло, что не встретил Юсупова на заводе лицом к лицу…
Эти мысли проносились в голове, пока сам я хаотично двигался по комнате, швыряя в Юсупова всем, что попадалось под руку, и стараясь сбить его с прицела. Уже ясно было, что разозлился чёрный маг не на шутку, и не успокоится до тех пор, пока меня не прибьёт. Вот только интересно, как собирается объяснять мою гибель деду? Поскользнулся, головой ударился?
Я схватил с ближайшего столика каминные часы и швырнул Юсупову в лицо. Часы, не долетев до него, взорвались бурей стеклянных и каменных осколков — так же, как до этого разлетелись в щепки два брошенных мною кресла.
А взбешенный Юсупов поднял руки над головой. Он явно собирался изобразить что-то похитрее, чем пучки бешеной чёрной энергии — от которой искрилась, кажется, уже даже вода в фонтане. А я только этого и ждал.
За мгновение до того, как Юсупов сотворил заклинание, его поднятые руки обвила цепь. Я дёрнул изо всех сил — и Юсупов полетел в воду.
Нырнул
