Краснопольский, как и все жильцы, которых поселяли у нас, был членом партии. Он был командиром каких-то технических частей. Жена его носила красноармейскую форму, как и он, — а мать сидела дома. Каждый вечер все трое зажигали лампу и садились играть в преферанс: яростно, исступлённо, каждодневно. Кажется, что всё, что скопилось за день на душе каждого, очищается, освобождается в этой карточной игре. Это было вроде литургии для отца, и, отслужив эту литургию — эту преферансную вечерню, успокоенные Краснопольские ложились спать. Ни рассказов о положении на фронтах, ни сплетен, ни выпивок — ничего. Только преферанс. Это радовало маму.
И когда Краснопольский уехал в длительную командировку, его тёща обратилась к маме с просьбой отпускать меня к соседям, которых мать упорно называла „квартирантами“, по вечерам в качестве третьего партнёра для игры в преферанс. За это соседи обещали обучить меня всем тонкостям игры в преферанс, что, по мнению тёщи Краснопольского, „даёт молодому человеку положение в обществе“. И хотя отец карт терпеть не мог… — когда встал вопрос о том, что мне можно „получить положение в обществе“ с помощью преферанса, мать из дипломатических соображений решила пойти навстречу „квартирантам“. И я провёл там немало вечеров, обучаемый самыми высшими профессорами этой непростой науки».
Рассказ Шаламова «На представку» можно найти в Приложении «Литературные произведения».
Скуратов, Олег Станиславович
Игрок и писатель, журналист по образованию. Любители преферанса, ветераны клуба «Марьяж» в Интернете помнят его под ником King Blank. К сожалению, мне почти ничего не известно о его жизни, кроме того, что он много лет работал в Алма-Ате собкором «Комсомольской правды». Там он и стал профессиональным игроком. Его рассказы об игре собраны в книгу «Особенности национальной игры». Приводим наиболее показательные фрагменты.
Деньги были казённые
Из цикла «Карточная старина»
В «Записках…» известного русского юриста В. Барского, опубликованных в дореволюционной «Ниве», есть воспоминания о костромском процессе 1901 года. Судили директора-распорядителя Верхне-Волжской верфи, некоего господина К., проигравшего в преферанс 72 тысячи рублей ассигнациями. Деньги были казённые.
Прокурор, кроме признания обвиняемого, располагал ещё и естественными доказательствами. Он положил перед почтенным судьей несколько исписанных листов-пулек, припечатав их к столу истрёпанной в игре колодой. И тут всех изумил судья. Рассеянно взглянув на колоду, он заученным жестом снял половину карт, а затем (так же машинально) отодвинул «вещдок» к прокурору…
В зале раздался смех. Впервые улыбнулся и сам обвиняемый. Он понял, что этот судья — картёжник, и слишком суровое наказание ему не назначит.
В «Записках…» оказалась сноска, отправляющая любознательного читателя к газете «Юридические вести» за 1902 год. А там об этом процессе рассказано довольно подробно. Изложим только суть этого дела, имеющего нравоучительный смысл для каждого игрока.
Итак — Кострома. Начало нашего века. Созданная купцом Аношиным верфь процветала, спуская на водную гладь по два парусника к каждому навигационному сезону. Но вот объявились конкуренты из Санкт-Петербурга. Они начали возводить новую верфь на другой стороне Волги. Когда их работа подходила к концу, Аношин принял решение перекупить «вражеские доки», поручив переговоры своему директору-распорядителю. Он выдал ему из казны предприятия 72 тысячи рублей, повелел действовать решительно и укатил на месяц в Париж.
Обвиняемый К. (по происхождению из мещан) объяснил на суде, что в преферанс играет со студенческих лет, а когда впервые явился на переговоры, то застал руководство конкурирующей фирмы за отлично знакомым ему занятием — росписью пульки. Причем игра регулярно сопровождалась звоном бокалов, наполненных прекрасным молдавским шампанским.
— Передо мной извинились, — продолжал К., — деловой разговор предложили перенести, а пока посидеть у ломберного столика и принять участие в праздновании годовщины вступления на престол государя-императора. Отказаться было просто невозможно, к тому же игра весьма заинтересовала. И чем больше я наблюдал, тем более убеждался, что партнёры играют слабо, во всяком случае, — слабее меня, имеющего немалый опыт студенческих баталий. Я ведь и теорию изучал, особенно труд господина Ремизова, в котором обстоятельно изложено, как не проигрывать в преферанс.
— Признаюсь, — добавил К., поклявшийся говорить только правду, — у меня появилась мысль поиграть с этими «сапогами», ошибки которых были очевидны, а иной раз просто возмутительны. Правда, я видел, что ставка чрезмерно завышена — вист равнялся рублю, что было, конечно, мне не по карману. В первой пульке усатый господин, отрекомендовавшийся членом совета петербургской балтийской верфи, проиграл около пяти тысяч. Причём он отсчитал их с такой лёгкостью и улыбкой, словно эти бумажки только перегружали его бумажник. Во второй пульке проигрался сам хозяин конкурирующих доков. Он выложил на стол одиннадцать тысяч, которые по его приказу отсчитал слуга из ящика письменного стола. Сам же в это время безмятежно попивал шампанское.
А теперь послушаем прокурора. Страж закона сухо, но квалифицированно обрисовал ситуацию. Он без обиняков заявил, что подсудимый пал жертвой собственной корысти. Начав играть на казённые деньги, К. думал лишь о личном обогащении. Он считал, что легко выиграет несколько тысяч, а хозяин об этом и не узнает. Но, к несчастью, директор-распорядитель угодил в компанию профессиональных шулеров, состоявших на учёте в полиции.
Хозяин верфи, бывший старшина ярославского карточного клуба, сделавший в своё время немалые деньги на азартных играх, сохранил прежние связи. Он заблаговременно узнал от приказчика купца Аношина о предстоящих переговорах и навёл справки об увлечениях доверенного лица. Затем вызвал из Ярославля знакомых картёжников…
Прокурор упомянул, что дело об этих шулерах (по статье о мошенничестве) будет слушаться сразу после процесса о растрате, где они пока выступают как свидетели.
Адвокат подсудимого акцентировал внимание суда на «дьявольском» замысле профессионалов, сумевших расположить к себе доверчивого директора. Их нарочитые ошибки в игре, «сценарные» проигрыши служили одной цели — разжечь у намеченной жертвы желание поиграть. И эта тактика сработала безошибочно. Остальное было делом техники. Многоопытные шулера сдавали заведомо проигрышную карту своему незадачливому партнёру, полагавшемуся на своё умение разыгрывать сложные расклады и полностью доверявшему приятным в общении господам. Кстати, о переговорах по продаже верфи (ради чего К. переправился на другой берег Волги) никто и не вспоминал до тех пор, пока директор не остался без копейки. В первую ночь он выложил захваченные (на всякий случай) 22 тысячи, на следующий вечер (ещё полный надежд на отыгрыш) подвёз 50 тысяч казенных денег и до утра проиграл их без остатка.
Эта история весьма характерна для карточных нравов прошлого, да и нынешнего времени. К тому же она поучительна для самоуверенных и не слишком внимательных игроков.
